В метро я и вовсе растерялась, мыкалась туда-сюда со своим чемоданом. Люди, все как на подбор с озабоченными лицами, неслись куда-то в спешке. Пару раз я попыталась спросить дорогу, но меня как будто не услышали. Потом додумалась подойти к милиционеру. Вроде поняла и запомнила его объяснение, а всё равно напутала с ветками и уехала совсем не туда. Только ближе к вечеру, с грехом пополам добралась куда нужно, но опоздала. Кабинет с табличкой «Приёмная комиссия» был закрыт. Меня аж истерический смех пробрал, когда вахтёр сказал: «Все ушли уже, девушка. Приходите завтра».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Но хотя бы с общежитием повезло, и я не осталась на улице. Комендант, к счастью, сама там же жила, занимая две комнаты на первом этаже. Так что, поворчав немного, согласилась меня впустить, взяв слово, что завтра же оплачу и принесу ей квитанцию.

На другой день я помчалась в институт ни свет ни заря. Подала документы, написала заявление, заплатила в бухгалтерии за комнату. А потом отправилась гулять по городу. Просто бесцельно бродила по широким улицам, аллеям, проспектам, разглядывала витрины, пила газировку из автоматов, ела мороженое. И очень сильно старалась не думать, что где-то здесь живёт Володя. Как могла, заглушала желание найти университет, где он учится, посмотреть на этого предателя хотя бы издали. Впрочем, возможно, он уже сдал сессию и до осени не объявится.

В общежитие я возвращалась неудачно – в час пик. Автобус был настолько переполнен, что я думала – ни за что не влезу. Но сзади поднадавили, и кое-как удалось втиснуться. Со всех сторон напирали так, что можно было ни за что не держаться, всё равно не упадёшь. Ну и на нужной остановке я едва вырвалась, вся расхристанная и измочаленная. Еле дух перевела. Просто не привыкла я пока к такому столпотворению.

– Девушка, – окликнул меня прохожий. – У вас сумочка разрезана.

Я сняла сумку с плеча и точно – сбоку зиял длинный ровный разрез. Несколько секунд я таращилась на прореху, не понимая, откуда она взялась. Выглядело так, будто кто-то полоснул по сумке лезвием. А потом мне аж дурно стало от внезапной догадки.

Только не это, бормотала я, судорожно роясь в недрах сумки. Но нет, кошелёк пропал, а вместе с ним и деньги…

Поплакав, я утешила себя тем, что украли лишь половину. Спасибо маминой предусмотрительности. Иначе сейчас вообще осталась бы ни с чем. Но всё равно, до чего же жалко! И до чего же хочется домой!

Не понравился мне этот Новосибирск.

***

Домой я вернулась как будто другим человеком. Я даже не стала маме отбивать телеграмму о том, что поступила, хотелось сказать это лично. Ну и посмотреть на её реакцию тоже хотелось. А то она ведь уверена была, что ничего у меня не получится.

Мама, может, и удивилась, но больше обрадовалась. Её прямо распирало от гордости. В тот же вечер всех соседок оповестила, что я теперь студентка, что поступила сама, своим умом и буду теперь жить в большом городе.

На следующий день дядя Гена приволок очередной улов. Мы с ней сидели ночью на кухне, чистили рыбу и болтали о том о сём, когда она вдруг сообщила словно между прочим, что приходил Шевцов. Сердце у меня тут же ёкнуло. Я так разнервничалась, что даже нечаянно порезалась. Мама заохала, принесла йод, а я и не почувствовала.

Меня занимало только одно: зачем он приходил? Рассказать горькую правду? В груди до сих пор ныло и саднило.

Нет, решила я, не хочу его видеть, и оправдания его не хочу выслушивать.

***

Две недели пролетели почти незаметно. И оглянуться не успела. Чаще я просто коротала вечера дома, иногда гуляла с Машкой, пару раз съездила к бабушке в Сосновку, ну и конечно, наведалась в школу. Порадовала Эльвиру и Ольгу Фёдоровну.

За два дня до отъезда мы решили с Машкой напоследок гульнуть – отправились в ДК на дискотеку. Туда ехали на трамвае разряженные и накрашенные, собирая осуждающие взгляды старушек. А вот обратно пришлось топать пешком через полгорода.

У Машкиного дома расстались – попрощались очень тепло, как будто навсегда, обнялись, поцеловались, пообещали друг другу писать письма. Я даже немножко всхлипнула, расчувствовавшись, затем потрусила к себе.

До моего дома, если наперерез и быстрым шагом, идти минут пять, не больше. Я же припустила во весь опор, потому что так поздно ещё никогда не возвращалась. Я даже на ходу прокручивала в уме, что скажу маме в оправдание.

Возле самого подъезда, прямо под козырьком кто-то стоял...

Я сбавила шаг, настороженно вглядываясь в темноту. Лампочку над подъездной дверью, как назло, разбили, и кроме силуэта я ничего не могла различить.

Вообще, я в своём районе каждую собаку знаю и обычно не боюсь тут ходить, даже в поздний час. Но тут вдруг неосознанно напряглась, даже внутри всё задрожало от нервов.

Чёрт возьми, зачем вот так стоять в тени и пугать людей?

Ноги вдруг отяжелели, будто свинцом налились, а сердце разошлось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет наружу. Человек смотрел прямо на меня – я это не видела, но чувствовала. И от того было совсем не по себе. Ну вот что мне теперь делать? Не бежать ведь прочь. И не кричать «мама». Это тупо.

Сделав глубокий вдох, я смело прошествовала почти до самого крыльца, но затем остановилась. Не знаю, почему. А когда силуэт отделился от стены и шагнул мне навстречу, я чуть сознания не лишилась.

– Таня...

У меня тотчас осыпало кожу мурашками. Шевцов! Откуда он здесь?

– Ты? – только и смогла вымолвить я.

Володя

Недавно встретил своего бывшего историка. Из моей новосибирской школы. Я вообще со многими перевидался за минувший год, но, в основном, с одноклассниками. И с одноклассницами, конечно. Одна из них, тоже Таня, даже учится сейчас со мной в группе. Заметил, что отношусь к ней тепло, лучше, чем раньше. Магия имени, видать.

Ходили как-то всем классом вместе в кафе, ну и потом встречались по печальному поводу – умерла наша учительница из начальной школы. Старенькая, она нас даже не довела до третьего класса, ушла на пенсию. Но первая есть первая. Девочки на похоронах плакали.

В другой раз собирались наоборот по счастливому случаю – наши школьные Ромео и Джульетта поженились. Девочки фыркали: невеста залетела. А я радовался за молодожёнов. И скучал в тот день как-то особенно остро. Я вообще всё время скучаю по Тане. Не думал, что это будет так тяжело.