– Бросьте, Хеления, – прервал Палач, даже не удосужившись вложить в слова хоть каплю уважения. – Среди императорского двора каждому второму ашаи плевать на религию. А я вообще мастер пыток. Мне нечего делать в храмах.

– Как раз вам это нужно особенно! – воскликнула женщина таким звонким и хлестким тоном, что некоторые слабовольные люди уже только от одного его могли бы подскочить с места и понестись в ближайший храм. – Вы причиняете людям страдания, и на ваших руках кровь!

Грегор улыбнулся еще шире.

– Вы говорите так, словно вас волнует моя бессмертная душа, – произнес он с легкой издевкой, но женщина никак не отреагировала.

– Меня волнует душа каждого человека в этой империи, – напыщенно бросила она, задрав к потолку свой вполне себе красивый носик.

Да. Хеления была бы очень привлекательной женщиной, если бы не оказалась той змеей, какой ее знал Палач.

– А судьба заблудших душ меня волнует в особенности, – продолжила она. – Приходите в Сердце Шери, я лично отпущу вам грехи.

– Это очень великодушно с вашей стороны, мэссина Хеления, – улыбался Грегор, но взгляд его оставался жестко-ледяным, – однако, я предпочитаю и дальше оставаться в союзе со своими грехами. Я к ним привык, и они мне дороги.

Женщина надула тонкие, алые, как кровь, губы.

– Какое кощунство, – выдохнула она. – Грегор… – начала она, но мужчина резко встал с кресла и сделал несколько шагов к гостье. Остановился возле нее и безразлично спросил:

– Зачем вы пришли, мэссина?

Хеления на миг опешила, а затем тоже встала и, сжав челюсти, подошла к мужчине почти вплотную. Затем вдруг выдохнула и совсем другим голосом произнесла:

– Ты и сам знаешь, зачем я пришла, Грег. Я люблю тебя.

Ни одна эмоция не проскочила на лице Черного палача. Он медленно повернулся к женщине и губами, будто высеченными из камня, произнес:

– Не понимаю, о чем вы говорите, мэссина.

В этот момент Хеления вдруг вспыхнула, словно свеча, которую долго никто не зажигал. Вся ее напыщенная холодность исчезла, будто и не было. Даже снежно-белая кожа на время приобрела алый румянец возбуждения.

– Грегор! – воскликнула она, подлетев к нему весенним ураганом и касаясь ладонями отворотов рубашки. Единственной одежды, кроме брюк, в которой он ходил дома.

Мужчина вздрогнул, ощутив сквозь ткань прохладные женские руки.

– Грегор, давай прекратим эту бессмысленную борьбу! Я устала!

Ее льдисто-голубые глаза сверкнули морозным солнцем.

Но Черный палач был все так же невозмутим. Казалось, будто он смотрит представление в театре, а не слушает признание в любви самой высокопоставленной женщины империи.

– С вами никто не борется, мэссина. Кроме вас самой.

Женщина скривила губы.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – она прильнула к нему, заскользив руками вверх, пока он не перехватил оба ее запястья крепкой хваткой. Но даже стальной взгляд не остановил возлияний Хелении. – Я не могу без тебя, Грегор, я сгораю…

Ее голос внезапно стал томным и мурлыкающим. В этот момент Палач подумал, что у главы ордена могло бы быть очень много мужчин. В другой жизни. Не в той, где она сама выбрала для себя путь властной и жестокой стервы.

Мужчина медленно потянул вверх женские кисти, почти с отвращением наблюдая, как мэссина по-кошачьи заглядывает в его пустые глаза. И резко отпустил, едва ощутимо оттолкнув.

Женщина сделала шаг назад, на ее лице появилось легкое разочарование. Однако, это ничуть не охладило ее пыл.

– Грег, ну перестань, я же знаю, что ты все еще хочешь меня, – прошептала она, игриво улыбнувшись. И небесно-голубые глаза опасно сверкнули.

Женщина подняла руку к заколке на голове и с легким щелчком вынула, распустив по обнаженным плечам белый водопад. В воздухе заискрило. В ноздри ударил знакомый запах магии.

Хеления сделала шаг вперед, снова прижимаясь к Палачу, заползая руками на его грудь, пересчитывая тонкими и длинными пальцами пуговицы.

Но Грегор снова резко схватил ее за руки и на этот раз оттолкнул значительно ощутимее.

– Хеления, ты успела забыть, что на меня твои фокусы не действуют?

Он бросил на нее презрительный взгляд и отошел на пару шагов, лениво упав в кресло.

Мэссина надула губы и отвернулась, сложив руки на груди.

– Я тоже кое-чему научилась за прошедшее время, Грегор. И стала другим человеком.

– Да я знаю, – ответил он, – из честолюбивой, но доброй девчонки ты превратилась в жестокую, одержимую властью стерву.

Женщина обернулась, взметнув вихрь снежных волос.

– Я имела ввиду свою должность. Я стала верховной мэссиной ордена. И в моих силах раздавить тебя, как жука!

Ее голос звучал таким знакомым Грегору железом.

Но уже в следующий момент лицо ее вновь переменилось, став почти умоляющим.

– Но зачем нам ссориться?! – ахнула она, бросаясь к мужчине и падая на колени перед его креслом. – Пойми, я схожу с ума без тебя, Грег. Я не могу без твоих рук, без черных глаз, умеющих раздевать одним взглядом! Грегор, нам ведь было хорошо вместе, разве ты не помнишь?

Она подползла к нему, как ручной зверек, протягивая ладони к его ногам, касаясь коленей упругой грудью, затянутой в высокий корсет.

Грегор слегка прищурился, с безразличной жестокостью рассматривая ее правильные черты лица, красивые, холодные глаза, длинную изящную шею. Рука сама поднялась к тонкой линии рубиновых губ. Черный палач задумчиво провел по ней, заставив женщину вздрогнуть от возбуждения. Но его мысли витали совсем в другом месте. Он вспоминал другие губы. Полные, сочные, как лепестки роз. Мягкие и манящие. Те, которые просто не умели вытягиваться в холодную, кроваво-алую стрелу.

– Помню, Хеления, – ответил он, и обольстительница на миг будто воспряла, широко улыбнувшись. – Но это время прошло. Между нами ничего нет и не будет.

Он встал с кресла, попытавшись отойти подальше от женщины, которая уже давно не вызывала у него ни капли положительных эмоций. Зато рождала слишком много отрицательных.

Хеления тут же подскочила, как ужаленная, стиснув кулаки, и процедила сквозь зубы:

– Ты понимаешь, что я не оставлю это просто так? Ты пожалеешь, что вообще родился!

Грегор лениво повернул голову.

– Если бы ты могла что-то сделать, то сделала бы уже давно, разве нет? – тонкая улыбка мелькнула в уголках губ. – Для императорского мастера пыток у вас слишком короткие руки, мэссина Хеления.

– Это временно, – выдохнула женщина с яростью. – Поверь, император будет не вечно нуждаться в тебе.

– Это все? А то я, признаться, устал от вашего общества.