Алые цвета «Всадников Феникса» отражаются в океане как кровь. Панорама города напоминает миллионы осколков стекла. Я утыкаюсь взглядом в колени и крепко сжимаю руки.

Мы едем вдоль берега, пока не оставляем большую часть лодок позади и не въезжаем в тихое место с роскошными небоскребами. Здесь команда секьюрити показывает машине проезжать через ворота. Когда наконец мы останавливаемся у края дока, к нам подбегают еще больше телохранителей в костюмах, чтобы открыть дверцу.

Я выхожу из машины и вдыхаю соленый воздух. От развернувшегося вида захватывает дух.

Передо мной мирно покачивается самая большая яхта, которую я когда-либо видела. Матово-черный, корабль сливается с ночью, кроме серебряных линий, бегущих вдоль каждой палубы, и гирлянды из цветных фонариков, протянутых через топ-мачту.

– Мистер Танака ждет вас, – говорит мне один из телохранителей. Он протягивает руку в перчатке, предлагая мне ступить на мостик, ведущий на яхту. Я молча киваю. Внезапно мне становится нехорошо от предвкушения чего-то и страха. Я оказываюсь на нижней палубе корабля и захожу внутрь.

Вижу двухэтажное помещение, с потолка которого свисает хрустальная люстра. Стеклянные двери от пола до потолка затонированы для приватности. В дальнем конце уже распахнутые двойные двери приглашают меня внутрь. Я останавливаюсь в сомнениях в проходе, чтобы рассмотреть просторную полутемную комнату.

Стены тоже сделаны из тонированного стекла и за ними виднеются очертания города над водой. Толстые белые ковры и плюшевые диваны повсюду. Прозрачно-жемчужные занавески лениво колышутся от морского бриза, а под распахнутым иллюминатором стоит низкая роскошная кровать.

Комната такая же безупречная, как и основной дом Хидео, насколько я помню – по крайней мере, мне так кажется до того момента, как я замечаю осколки фарфора на полу.

– Смотри под ноги.

Голос Хидео долетает до меня через комнату; он направляется ко мне с балкона с черной курткой, перекинутой через плечо и небрежно бросает ее на соседний стул. В тусклом освещении я лишь вижу его высокий силуэт и серебро волос, но могу определить, что его рубашка непривычно измята, рукава неровно закатаны, а воротник поднят. Тени полностью скрывают выражение его лица.

– Что случилось? – спрашиваю я.

Он выпрямляется и подходит к дивану, немного выходя на свет.

– Я подмету через секунду, – отвечает он. Его вечная привычка отвечать, не отвечая.

Я смотрю на его руки: костяшки сбиты, на них засохла кровь. Под его глазами залегли темные круги.

Он здесь с той самой ночи в Музее современного искусства, переживает из-за того, что я ему рассказала? Я никогда не видела его таким уставшим, словно его сердце пытается справиться с огромной тяжестью.

Я сажусь напротив него, а потом жду, пока он не наклоняется вперед и не смотрит на меня пронзительным взглядом.

– Ты привела нас сюда, – говорит он тихо. – Так что рассказывай. Что ты знаешь о моем брате?

Сегодня ночью нет смысла для вступительной вежливой беседы. В его голосе чувствуется злость, которую я помню с той ночи, когда Джэкс пыталась убить его. Тогда он склонился над своим раненым телохранителем и приказал остальным найти преступника. Даже та страшная ночь ничто по сравнению с этим моментом. Я чувствую, что смотрю в пустоту, открывшуюся в нем и угрожающую поглотить целиком.

Я отвечаю не сразу. Нет слов, которые облегчили бы наш разговор. Вместо этого я связываюсь с ним и поднимаю экран, чтобы показать ему Воспоминание, сохраненное после первой встречи с Нолем. Он в моем номере отеля.

Хидео смотрит на лицо брата. В его глазах водоворот эмоций. Сначала недоверие, что этот незнакомец вообще может быть им. А потом узнавание, потому что этот молодой человек, несомненно, тот же маленький мальчик, исчезнувший много лет назад.

– Как ты поняла? – наконец спрашивает он.

– Я поняла после финальной игры, когда ушла из твоей комнаты, – продолжаю я, желая заполнить тяжелую тишину. – Код взлома, который я использовала в конце, чтобы остановить его, раскрыл его личность. Вот тогда я увидела его имя.

– Это не он.

Я достаю второе видео Ноля: в этот раз он ведет меня в мою комнату.

– Это он, – настаиваю я тихим голосом.

Хидео смотрит на него долгое время, смотрит, не отрываясь, пока мне не начинает казаться, что он вообще застыл.

– Что… – его голос обрывается на мгновение, и я чувствую, как мое сердце замирает от этого звука. Не думаю, что когда-либо слышала, чтобы его голос так дрожал. – Что с ним случилось?

Я вздыхаю, проводя рукой по волосам.

– Не я должна тебе это рассказывать, – отвечаю я. – Но когда твой брат… когда он исчез, он был очень болен. Твоя мать в отчаянии записала его в экспериментальную программу, где был шанс вылечить его.

Хидео качает головой.

– Нет, – отвечает он. – Мои родители рассказали бы мне. Сасукэ играл со мной в парке в день, когда исчез.

– Я рассказываю тебе лишь то, что знаю.

Пока Хидео продолжает смотреть файлы, я показываю ему каждую дублированную мной запись, в хронологическом порядке. Комната испытаний в инновационном институте, ребенок за партой. Надежда и тревога на лицах родителей Хидео, вглядывающихся через окно. Личная встреча Даны Тейлор и Мины Танака. Маленький силуэт Сасукэ, сжавшегося в углу комнаты, умоляющего отпустить его домой к семье. Яркий синий шарф, обернутый вокруг его шеи. Его дружба с Джэкс и моменты, которые они провели вместе. То, как он пытался выторговать у Тейлор свободу, заплатив своим шарфом. Неудачная попытка бегства. Медленное исчезновение его личности с каждой новой процедурой, которая превращала Сасукэ в набор данных.

Открываю правду о проекте «Ноль».

Я ожидаю, что в какой-то момент Хидео оторвет взгляд от экрана, но он этого не делает. Он смотрит все записи молча, его взгляд не отрывается от брата, где с каждым видео Сасукэ становится старше и все больше теряет самого себя. Когда Тейлор забирает его шарф. Когда Сасукэ смотрит на первое публичное выступление брата. Каждая сцена оставляет рану в сердце Хидео.

Когда записи заканчиваются, он не произносит ни слова. Мой взгляд прикован к засохшей крови на его костяшках. Тишина ревет в наших ушах, как живое существо.

– Сасукэ умер много лет назад, – наконец шепчет Хидео в темноту, эхом повторяя слова, которые Джэкс сказала мне. – Значит, он покинул этот мир.

– Мне жаль, – шепчу я в ответ.

Тяжесть, разрушавшая его сердце, вежливая, суровая отстраненность, все щиты, которые он возводил один на другой, – все это рушится. Он опускает голову и внезапно начинает плакать.

Тяжестью была ноша незнания, многих лет горя, представления тысячи вещей, которые могли произойти, гаданий, войдет ли его брат когда-нибудь снова в дверь. Все эти бесконечные вариации Воспоминания, сделанные Хидео в попытке понять, как мог исчезнуть Сасукэ, только давили на него. Это была последняя ниточка незавершенной истории.