– Андре, ты, часом, не переутомился, возясь с приемником?

– Возможно. Но в нашей работе немножко подозрительности не повредит.

Флойд свернул на бульвар Сен-Жермен.

– Я согласен, не стоит пока отбрасывать и эту версию, несмотря на все аргументы не в ее пользу. Я даже признаюсь, что и сам так думал мимоходом.

– Ну видишь.

– Но у меня просто в голове не укладывается, что он мог бы убить Сьюзен. Конечно, если захочешь проверить, давай, иди и расспрашивай. Думаю, сможешь разнюхать нужное и не быть притом чересчур уж бестактным. Поговори с ним опять про полицию, не взявшую дело. Спроси, не мог ли кто-нибудь ревновать, видя его с девушкой.

– Я буду образцом здравомыслия и сдержанности, – пообещал Кюстин.

– Уж постарайся. Если он разозлится и выкинет нас, не заплатив, придется искать квартиру в менее приличной части города.

– А что, такие есть?

– Я именно о том.

Флойд припарковал «матис». Проверил почтовый ящик: ничего нового. Ни счетов, ни таинственных писем от давно ушедших любовниц. Можно считать, повезло.

Однако не повезло с лифтом, опять застрявшим у четвертого этажа. Инженер компании, обслуживавшей лифты, сидел внизу на ступеньках, курил и читал газету с расписанием скачек. Инженер был маленький, похожий на землеройку, с набриолиненными волосами, всегда пахнущий карболовым мылом. Он кивнул вошедшим Флойду с Кюстином.

– Что, Морис, работы невпроворот? – поинтересовался Флойд.

– Месье Флойд, я ожидаю запчасти из головного офиса, – ответил он и картинно пожал плечами. – Вряд ли они прибудут скоро – сегодня на дорогах такие пробки.

– Ну, не перетрудись, – пожелал Флойд.

Морис махнул им рукой и снова уткнулся в газету.

Когда вошли в квартиру, Кюстин убрал инструменты, умыл лицо и руки, переодел рубашку и взялся заваривать чай. Флойд же уселся за стол, вызвал по телефону оператора и запросил связать с Берлином, дав номер «Каспар металз», найденный в письме из коробки, и принялся ждать связи.

Наконец телефонистка сообщила:

– Месье, простите. Наверное, вы ошиблись номером.

Флойд снова продиктовал цифры. Оказалось, набрано верно.

– Вы хотите сказать, никто не берет трубку?

– Нет, месье, линия не работает, – ответила телефонистка.

Флойд поблагодарил и положил трубку. Еще один оборванный след. Он побарабанил пальцами по столу, набрал номер Маргариты.

– Флойд? – спросила Грета.

– Как она?

– Отдыхает.

– Можно увидеть тебя вечером?

– Наверное, да.

– Малышка, у тебя что-то не так с энтузиазмом.

– Прости. – Она вздохнула. – Просто настроение не ахти.

– Тогда тебе точно следует поразвлечься.

– А ты самый лучший спец по развлечениям, как я понимаю.

– Мы с Кюстином вели расследование не покладая рук. Думаю, заслужили награду. Как насчет ужина на троих, а после – визита в «Фиолетовый попугай»?

– Посмотрю, может, и получится, – неуверенно сказала Грета. – Софи сегодня ночью дома, учится. Попрошу ее присмотреть за Маргаритой.

– Так держать! Я заеду через час. Прихорошись-ка – нам сегодня блистать в огнях рампы!

– Я постараюсь.

Флойд с Кюстином пили чай и обсуждали дело. Сообщили друг другу важные детали, чтобы ничего не упустить из виду, сравнили записи о беседах с жильцами. Пока говорили, на патефоне крутилась заезженная «блюбердовская» пластинка Сиднея Беше.

– Итак, у нас в сухом остатке только странная американка, любившая портить радиоприемники. Конечно, если это она переделала начинку, а не предыдущий жилец.

– Нет, есть и кое-что еще, – возразил Флойд. – Это ее непонятный интерес к загадочным шарам и берлинскому контракту на их изготовление. И привычка копить без разбора книги и тому подобное. И еще одно обстоятельство: вместе с ней погибла ее пишмашинка.

– Вместе эти нюансы выглядят таинственно, по отдельности – вполне объяснимо и обыденно.

– Да, но вместе…

– Все равно недостаточно, чтобы уверенно объявить ее шпионкой.

– А как насчет детей?

Кюстин укоризненно посмотрел на Флойда:

– Я надеялся, что ты больше не вспомнишь о них.

– А мне так и не удалось поговорить как следует с единственным жильцом, толком рассмотревшим ту девочку.

– Ради твоего душевного спокойствия я могу зайти к этому жильцу завтра утром. А пока можно нам ограничиться здравыми версиями?

Флойд на секунду отвлекся, слушая удивительный саксофон Беше. Пластинка была совсем старой, зацарапанной, музыка тонула в шипении и щелчках. Можно было бы хоть завтра заменить ее дешевой пиратской подделкой, со звуком чистым и ясным, как трель свистульки. Вот только чистота была бы не той. Она бы обманула девяносто девять человек из ста, но крылось что-то исконное, правдивое и мощное в исцарапанном старом шеллаке. Запечатленная в нем музыка прошла сквозь тридцать лет, будто зов горна.

– Берлинский след – тупик, – сказал он. – И мы так и не узнали, что она делала с книгами и журналами.

– И пластинками, – добавил Кюстин. – Однако не стоит забывать, что Бланшар видел, как она входила с полным чемоданом на станцию метро «Кардинал Лемуан», а возвращалась с пустым.

– Как будто обменялась чемоданами с другим шпионом.

– Именно. Однако это лишь косвенный аргумент. Она могла передать чемодан посыльному, для отправки за границу.

– А вот это выглядит бессмыслицей, – отметил Флойд, предвкушая момент, когда игла застрянет на дорожке.

В нужный момент он топнул, и игла перепрыгнула в нужное место – причем топнул очень искусно, почти не потревожив музыку.

– Суждено этому делу появиться в суде или нет, у нас более чем достаточно свидетельств в пользу причастности Сьюзен к шпионажу. Но все-таки что она делала с книгами и прочим? Как это стыкуется с общей картиной?

– Часть туристской легенды?

– Возможно. Но в таком случае почему бы не вести себя как обычная благопристойная туристка, а не как полоумная сорока, тянущая все подряд в гнездо и отсылающая чемодан за чемоданом?

– Среди хлама могло быть спрятано что-то важное, – сказал Кюстин. – Жаль, но мы уже не узнаем, что она носила в чемоданах.

– Многое осталось в комнате. Думаю, нет причин считать, что она не продолжила бы отсылать накопленное, если бы осталась в живых.

– Но ровным счетом ничего из собранного ею не стоит шпионского внимания. Книги, журналы, газеты, пластинки… Все можно купить и в США, пусть и немного дороже.