который жгли тем же вечером у реки, ухи в старом, ещё дедовом, котелке, чувствовал росу под босыми ногами и слышал голоса ребят.

– Медведь! – из оцепенения его вывел голос бабы Тани. Зверь будто этого и ждал. Он встал на дыбы, мазнув Кирю тяжёлым боком, и попёр на старуху. Ружьё, выбитое зверем, крутанулось в воздухе и приземлилось на медвежью башку.

Кажется, бабу Таню это и спасло. Она успела сесть и схватить оружие.

…А Киря опять оказался в минувшем лете. Он увидел туман в огороде, такой густой, что еле видны собственные пальцы в пятнах от молочая. Он услышал утренних петухов, грохот жестяных вёдер у колодца… А потом грохнул выстрел.

Киря хотел повернуть голову, но не мог. Тело будто вросло в землю, и взгляд прилип к чёрной крыше дома напротив. В ушах ещё звенело от выстрела, но скоро перестало, и Киря услышал незнакомый голос:

– Я ведь за тобой шёл. Думал, с нами в лесу тебе будет лучше, чем так. Всё правильно. Лучше ты. Дай мне руку, я должен кое-что отдать…

Баба Таня бубнила в ответ что-то непонятное. Киря стоял, уставившись на крышу, и мысли его путались, кажется, он читал про себя стихи, пытаясь одновременно слушать разговор и понять, что вообще произошло. Иногда ему казалось, что он падает в бездонную темноту. Взгляд был прикован к этой крыше, Киря не мог разглядеть даже снег под ногами. А когда он очнулся, был уже белый день.

Эпилог

– Эй, парни! Где ведьма живёт?

Киря махнул на новенький бабы-Танин дом и с любопытством пригляделся к незнакомцу. Чёрный костюм, пыльная машина. А на улице чистый снег, дядька явно приехал издалека. Слух о том, что в деревне появилась ведьма, разнёсся по округе с невероятной скоростью. Днём и ночью к бабе Тане съезжались люди, и всем она помогала.

– Вон тот высокий вас проводит! – Киря кивнул на Лома, бредущего по дорожке навстречу. Лом, то есть дядя Женя, уже успел наведаться в город, куда переехали его родители, но жить решил остаться здесь, в родной деревне.

Баба Таня теперь выглядела гораздо лучше. Не было на её лице следов былого безумия, и вообще… Как она заколдовала участкового – загадка, но вопросов к ней у полиции даже не возникло. Бывшего медведя с человеческим именем Миша похоронили на местном кладбище и даже отпели в церкви. Киря осторожно надеялся, что баба Таня вообще не поняла, кого она застрелила в ту ночь. Говорят, тело опознала физичка по следам ожога на ладони, и она же занималась похоронами.

Стая бывших зверей на следующий же день разъехалась по домам. Настоящие звери вернулись в лес, правда, не сразу. Несколько дней в деревне было страшно выйти из дома из-за мигрирующих волков. Но скоро всё устаканилось. Даже перебои с электричеством остались в прошлом.

Машина подобрала Лома и, взвизгнув, помчалась к дому бабы Тани.

– Не верю я в этих ведьм! – Васёк еще скакал на костылях и беспечно поглядывал в сторону нового дома, выросшего за одну ночь. – Надувает людей старуха. Зубы заговаривает, лапшу вешает…

– А дом?

– А ты внутри был? Может, она покрасила фасад, и всё.

– А люди? Те, кто к ней ездит аж из города!

– Глупые, вот и ездят!

– А она сама? Ты помнишь, какой она была?

– Посттравматическая стрессовая реакция, я читал. В таком состоянии не то что ведьмой – королевой шахматной себя возомнишь!

Киря махнул рукой: спорить с Васьком – пустая затея. Этот скептик до сих пор считает, что всё в Мишином дневнике – вымысел. Просто какого-то парня нечаянно застрелили. В деревнях такое бывает – какая тут мистика?

Ребята брели домой по свежим блестящим сугробам. Белый снег покрыл всё вокруг, запорошив следы недавних битв.

Следы в темноте

Глава I

Овраг

Невидимые челюсти вцепились в мой бок и дёрнули изо всех сил. Сон вылетел из головы, я распахнул глаза. Даже, кажется, треск услышал: опять! Ночь. На телефоне половина второго. Да я и трёх минут не проспал! Почему это всегда приходит неожиданно и всё норовит выдернуть из сна?!

Боль сверлила в боку. Зубы, или что там, впивались в меня и тянули в темноту. Нет, шевелиться нельзя, только хуже сделаешь. Я подтянул ноги к подбородку и вцепился в матрас: вот так! Попробуй теперь, сдвинь меня с места! Но это не желало так просто отдавать добычу. На этот раз оно вцепилось мне в ногу, дёрнуло… Дёрнуло, дёрнуло, дёрнуло… Мама!

Я прикусил кусок спальника: от крика сразу проснётся Кит и начнёт, как всегда, разглядывать мои вены, бить по щекам… В конце концов покрутит у виска и даст снотворного, а этого мне совсем нельзя. Нельзя засыпать слишком крепко. Нельзя раздеваться перед сном, нельзя… Да ничего мне уже нельзя! Можно только бояться и ставить крестики в календаре: день прожил – и слава богу.

Ногу не отпускали. Я, кажется, даже слышал, как хрустнула кость, но только сильнее вцепился в матрас. Главное – остаться на месте, не дать себя унести. Если не идти на поводу у минутной боли, не поддаваться, это уйдёт, я знаю. Подёргает за ноги, понюхает, полижет и уйдёт, я всё-таки невкусный для него. Для кого? Понятия не имею. Даже не знаю, зверь это или птица. По ощущениям, вроде похоже на гигантский птичий клюв…

Как будто подтверждая мою догадку, где-то в лесу закричала сова. Из окошка палатки пахнуло холодом, зашумели деревья снаружи. За сутки я уже в который раз подумал: случись что, здесь нас будут искать в последнюю очередь. Скорее, вообще никому не придёт в голову ехать сюда, в огромный лес, где до ближайшей деревни не знаю сколько, но грибников не встречал. От станции мы добирались на попутке, наверное, час, а потом ещё столько же шлёпали пешком. Вот занесло-то! И ведь сами, сами на карте искали лесок подальше, чтобы никто даже случайно не нашёл наш секрет. Мой секрет. И вот как всё обернулось. Если что – никто нас тут не найдёт.

Нога уже онемела, и я почувствовал, что замёрз. Зубы стучали. Заледенели даже сжатые кулаки… А хватка ослабла. Значит, на меня напала птица. Они не вгрызаются, они клюют… Или всё-таки зверь? Я привычно зажмурился и закрыл глаза руками: если птица, то странно, отчего сразу не начала с самого вкусного, с глаз? По пальцам ударили, как ножом. Ещё и ещё… Привет пернатым. Я закрывал руками