И оно случилось. Я смотрел под ноги и по сторонам, обходил далеко все компании, какие встречались, даже лужи зачем-то обходил.

Они буквально вынырнули из-под земли. В метре, нет, в шаге от моего подъезда. Я уже ключи достал, когда меня тронули за плечо.

– Куда спешим? – Трое. Лет на пять старше меня, а рожи такие, что и днём лучше обойти. Один держал меня за плечо, крепко, но не сильно. У двоих руки были в карманах. Интересно, что там у них? Ножи или кастеты? Хотя какая разница, эти и ручками поколотят, мало не покажется.

– Домой. Собачка не в настроении гулять. Опять на прохожих бросается.

Они заржали, и я их понял: врать надо красивее. Тварь, ошалев от такого количества новых товарищей по играм, скакала на кривых ногах и пыталась лизнуть каждого в лоб, не ниже. Я её, конечно, удерживал, но такого восторга на собачьей морде не могла скрыть даже темнота.

– Телефончик дай позвонить. Очень надо.

Я думал, это анекдот такой. А нет, они и правда промышляют телефончиками. Я бы и дал, учёный, даже карманы ощупал автоматически. Да только телефона у меня с собой не было.

– Не взял. Забыл.

– Ночью пошёл гулять, а телефон забыл? А если найду?

И вот тут я сделал глупость: вместо того, чтобы развернуться и бежать, открыл бипером дверь подъезда. Резкое движение спровоцировало ответку, и что-то царапнуло меня по ребру. Я даже успел проскочить в подъезд. Дёрнул дверь на себя, понадеявшись, что они не успеют протиснуться за мной.

…А потом я ударился затылком об пол, получил в челюсть, и перед глазами опять забегали цветные пятна. Три тени молча обыскивали мои карманы, а я радовался, что не взял с собой Ваську. Его бы они разбили или сломали просто для того, чтобы разбить или сломать. Тварь повизгивала и скакала по мне, кажется, всё ещё норовя лизнуть кого-нибудь из этих придурков. На прощание меня ткнули в рёбра ножом, и я, наконец, отключился.

Эпилог

Лес как будто уснул: не шумели деревья на ветру, даже ветки под ногами не хрустели. Сапоги чавкали по невидимой грязи, под лучом Китова фонарика я видел метра на два впереди – и всё. Тварь носилась по кустам в дурацкой жилетке со светоотражающими полосками. Жилетку я позаимствовал из отцовского багажника.

– Ты сам виноват, – авторитетно заявил Кит, втыкая в землю ржавую сапёрную лопатку. – Учи её, чтобы тебя охраняла. А то что за собака получается?

– Жалко… Маленькая ещё.

– Как её зовут-то?

– Не знаю. Надо у матери спросить.

На самом деле, мать мне, конечно, говорила, как зовут Тварь, да и сама при мне, наверное, звала её тысячу раз, просто я не запомнил. Для меня это была Тварь.

– Ну вот тебе нужник, наслаждайся. – Кит почтительно отстранился от выкопанной ямки. – Заклинание читать будешь?

– Иди ты!

Друг меня понял и действительно отошёл ещё метра на два, только и видно было среди деревьев тонкую полоску света. Я и правда собирался читать заклинание, и нечего ему было подслушивать. Васька под майкой заледенел, и мне холодило живот. Я достал его и быстро, чтобы не передумать, швырнул в ямку. «Пусть проклятие, обращённое против меня, будет предано земле, как предана земле эта кукла». Дурацкое заклинание, но другого в Интернете не нашлось.

Я ведь так и не смог связаться с Рыжим. Обзвонил всех из лагеря, поспрашивал, ни у кого не то что телефона его не было, они вообще отказывались вспоминать, кто такой Рыжий. Я даже ещё разок съездил в лагерь сам. Полдня болтался по посёлку, получил по шее от «Кед» и компании. Но даже они не смогли припомнить никакого Рыжего. Хотя, может быть, просто вредничали.

Ваську я присыпал монетками (так надо) и быстро-быстро забросал землёй вперемешку с прошлогодними листьями. Тварь увидела и, приняв за игру, сама начала расшвыривать землю задними лапами. Мне в лицо залепила здоровенный комок, и даже Киту, кажется, досталось.

– Ты скоро?

– Идём уже.

Мы брели по ночному лесу. Коротенький лучик Китова фонаря освещал метра два впереди – и всё. Лес молчал, только невидимая грязь чавкала под ногами. Я рукавом вытирал лицо, испачканное Тварью, и думал, что ком в горле потихоньку рассасывается.