— Там не обошлось и без вмешательства иезуитов, — подхватил Романо. — На месте прежнего аббатства возник целый орден. Плантар утверждал, что оно ведет начало от самых Меровингов, а те, в свою очередь, передавали из поколения в поколение тайну дома Давидова.

Романо замолчал, сообразив со смятением, что вот оно — новое подтверждение связи иезуитов с родословной. Бритт резко повернула к нему голову — в ее глазах он прочитал изумление и недоверие.

— Но то же самое утверждал и Феликс: «Rex Deus» финансировал иезуитов с целью сокрытия родословной!

Даже Мюллер застыл, не скрывая замешательства:

— Откуда такое взялось? Он объявил это до или после провозглашения Папы антихристом?

— Придумано на самом деле замечательно, — ответил Романо. — Феликс считает девиз «Следуйте стопами Христовыми» прекрасным прикрытием для поддержания родословной, а быстрый финансовый взлет ордена приписывает поддержке со стороны «Rex Deus».

Удивление на лице Мюллера сменилось добродушной усмешкой. Он повернулся к Бритт:

— Перед тем как использовать эти данные в книге, я бы не раз и не два их перепроверил. Вы, конечно же, в курсе, что орден иезуитов был распущен Папой Климентом Четырнадцатым в тысяча семьсот семьдесят третьем году, и…

— Могу вас заверить, что я, разумеется, не стану включать в рукопись какие попало сведения! — взорвалась Бритт. — Я не хочу злоупотреблять вашим временем, но мне интересна ваша точка зрения на австрийскую версию. Вы тут уже упоминали Габсбургов — каково же ваше мнение об этой династии в связи с «Rex Deus» и Меровингами?

— Как вы, вероятно, уже уяснили, — ответил Мюллер, — я придаю очень мало значения теориям, касающимся Христовой родословной. Но так или иначе, династию Габсбургов окружают разнообразные легенды. Габсбурги правили Священной Римской империей, хотя многие из них взошли на императорский престол без коронации, которую обычно осуществлял Папа Римский. В связи с этим даже выдвигалась гипотеза, что церковь весьма предвзято относилась к слухам об их наследовании Меровингам, якобы прямым потомкам ветхозаветного дома Давидова. В тысяча восемьсот восемьдесят девятом году в охотничьем домике в Мейерлинге были найдены мертвыми тридцатилетний эрцгерцог Рудольф со своей любовницей Марией Вечера; судя по всему, они совершили двойное самоубийство. Рудольф слыл умным и прогрессивным человеком; как наследник Габсбургского трона, он, возможно, очень близко к сердцу принимал домыслы о его членстве в «Rex Deus» или даже о родстве с царем Давидом, то есть, следуя вашей теории, с самим Христом.

— О таком повороте дела я и не подозревал, — вмешался Романо. — Видите, Бритт, я же говорил вам, что отец Мюллер окажется более эрудированным в сфере ваших изысканий.

— Но сага о Рудольфе на этом не заканчивается, — перебил его Мюллер. — Он оставил своему кузену, эрцгерцогу Иоганну, стальной ларец с ключом, а тот после похорон Рудольфа неожиданно отрекся от права на престол и отплыл в Южную Америку. Ни его, ни ларца больше никто не видел.

На лице Бритт появилось задумчивое и вместе с тем недоверчивое выражение. Она заметила как бы невзначай:

— Вы говорите совсем как Феликс Конрад.

— Я просто даю вам понять, что не совсем чужд мифам на эту тему, — усмехнулся Мюллер. — Но верить им я не обязан. Если вам требуются реальные доказательства вашей теории, лучше посетите усыпальницу императора Максимилиана в Инсбруке. Молва утверждает, что он лично спроектировал для себя этот мавзолей и велел украсить его великолепными, больше человеческого роста бронзовыми статуями своих предков. Там вы найдете и Меровинга Хлодвига, и короля Теодрика, и Готфрида Бульонского, и королеву Елизавету Венгерскую, и эрцгерцога Сигизмунда. Вся коллекция включает сорок фигур — вот вам трехмерный перечень сильных мира сего и полная родословная «Rex Deus».

Бритт явно заинтересовало такое предложение. Она устремила на Мюллера пристальный взгляд, а потом спросила:

— А вы сами как считаете — это лишь легенда или зримое доказательство исторического факта?

Священник рассмеялся:

— Предлагаю по вопросу исторической правды не откладывая обратиться к эксперту: Джозеф защитил по ней диссертацию.

Бритт нетерпеливо обернулась к Романо:

— Ну же, профессор, просветите меня!

Тот принялся поглаживать эспаньолку и, напустив на себя ученый вид, изрек:

— Строго говоря, ни церковную догму, ни историю нельзя считать правдой в чистом виде.

Пришла очередь Бритт залиться смехом:

— Вы хотите сказать, что история — это фикция? И здесь тайна?

— И догма, и история — лишь интерпретация истины на основе имеющихся фактов. Мы накапливаем фактический материал или уточняем данные с помощью новейших технологий, и в соответствии с этим догматика и история могут изменяться.

— Выходит, что мы живем в фиктивном мире, — сказала Бритт.

— В принципе, вы правы. В своей диссертации я выдвинул идею, что нам было бы гораздо легче жить, если бы мы признали неустойчивость догматики и истории, их зависимость от эпохи.

— Значит, вы допускаете, что церковная доктрина может со временем измениться?

Романо подпер подбородок сложенными руками и произнес:

— Если говорить упрощенно, я считаю церковную догму наиболее достоверной правдой. Никто ее до сих пор не опроверг, и именно поэтому я могу смело утверждать, что за две тысячи лет она выдержала испытание не только временем, но и самой въедливой критикой.

Бритт повернулась на сиденье, чтобы видеть обоих собеседников, и посмотрела на них испытующим взглядом.

— А поскольку Библия прямо-таки изобилует иносказаниями, ее толкование целиком опирается на субъективный фактор и на факты, доказанные современной наукой?

В глубине души Романо надеялся, что встреча Бритт с отцом Мюллером поубавит в ней запальчивости в стремлении любой ценой развенчать общепринятую церковную доктрину. Он знал, что разубедить профессора Хэймар будет не так-то просто, но его единственной задачей на данный момент было побудить ее повернуться лицом к очевидным фактам.

— В общем, да, все сводится к этому, — согласился он.

— То есть если у меня окажется документ, признанный современной наукой как подлинник времен Христа, и если в нем будет утверждаться, что у Иисуса и Марии были дети, то теорию родословной можно считать доказанной, а церковную догму придется пересмотреть?

Романо и Мюллер озабоченно переглянулись.

— Пересмотреть — пожалуй, — поспешно ответил отец Мюллер. — Но без подкрепления дополнительными осязаемыми свидетельствами такой подлинник вряд ли сможет изменить догму. Как знать, может, он был написан некими недоброжелателями с целью навредить усиливающемуся влиянию новой религии или таким же Феликсом Конрадом — с поправкой на эпоху.

В дверь постучали, и в кабинет вплыл дородный священник в темном литургическом облачении. Отец-ректор выступал с величественностью и достоинством и всегда казался Джозефу постаревшей и слегка обрюзгшей версией Тэда Метьюса. Романо поспешно поднялся, чтобы поприветствовать отца Ганса Йозефа. Тот объявил: