Станцевав еще два спектакля после того злополучного, Макарова отказалась от последующих: во время рентгена у нее обнаружилось повреждение шейного позвонка. Спустя месяц на пресс-конференции она заявила: «Я больше никогда не буду танцевать с Руди. Он так завистлив, этот человек! Он пришел в ярость, увидев, что толпы зрителей пришли посмотреть не на него, а на меня в «Лебедином озере». Я привыкла к более тонким, внимательным и чутким партнерам».

Все сказанное являлось либо наивным заблуждением, либо сверхнаглой ложью. Очевидно, танцуя в паре и с Михаилом Барышниковым, балерина находилась в полной уверенности, что зрители явились на спектакль исключительно из-за нее, Макаровой. Но глядя на скромный образ ее Жизели рядом с Альбертом-Барышниковым, можно сразу понять, кого из этих двух исполнителей можно отнести к гениальным. Да и ее Одетта в «Лебедином озере» далеко не идеальна… Конечно, нельзя исключить Наталью Макарову из разряда хороших балерин с достаточно крепкой русской школой, это бесспорно. Как, кстати, нельзя исключить из этого разряда и Анастасию Волочкову. Да только слава этих исполнительниц бежала явно впереди них, хотя и по разным причинам.

Кстати, Наталья Макарова достаточно откровенно говорила о причинах своего бегства из СССР, и причины эти, как и в случае с Рудольфом, не имели политической подоплеки, как хотелось кому-то за рубежом или в постперестроечной России: «Нелепо делать из меня жертву системы — я была далека от политики. Никаких обид не было, и никто меня не притеснял. Но я — балерина и уезжала, потому что хотела танцевать много и танцевать разные хореографические тексты. Меня переполняло желание творчества, голод по новым ролям, а я должна была танцевать классику или советские балеты, уже ставшие золотым фондом. Знала, что обречена танцевать на годы вперед, и чувствовала, что могу гораздо больше. Поисков чего-то нового наше поколение было лишено».

Известно, что Нуреев и Наталья Макарова в конце концов помирились после той нашумевшей истории и танцевали вместе в Сан-Франциско в 1977 году, когда Рудольф заменил заболевшего партнера балерины.

В 2005 году корреспондент «Независимой газеты», желая вспомнить прошлое, обратился к Макаровой с вопросом:

— Приходилось читать, что, когда вы в первый раз танцевали с Рудольфом Нуреевым в Парижской опере, он нарочно вас уронил. Это правда?

— Руди нет с нами, — ответила Наталья Макарова, — и мне не хотелось бы плохо говорить о нем.

Этот достойный ответ балерины вызывает уважение.

Врожденное чувство юмора позволяло Нурееву посмеяться и над самим собой, если тому способствовали обстоятельства. Однажды во время гастролей в Лос-Анджелесе вместе с Бостонским балетом в спектакле «Дон Кихот» у Рудольфа возникли разногласия с рабочим сцены, который не выполнил работу как следует.

Поскольку рабочий настаивал на своей правоте, разгневанный Рудольф наградил его оплеухой. Вечером во время спектакля, придя после первой вариации за кулисы на свое место отдыха (кресло, столик с термосом чая и теплые туфли на полу), знаменитый премьер с удовольствием отхлебнул чаю, сунул ноги в туфли и… неожиданно растянулся на полу во весь рост. Оказалось, что остроумные рабочие прибили туфли к полу. Все ожидали, что Рудольф выйдет из себя еще сильнее, но тот веселился и хохотал больше всех.

Иногда протест танцовщика был связан с неправомерными действиями газетчиков или телевизионных операторов. Ему хотелось научить их уважать представителей своего искусства. Одна из историй произошла в Италии, где Рудольф танцевал в балете «Дон Кихот». В контракте было оговорено, что итальянское телевидение снимет три минуты его выступления. Во время исполнения вариации Базиля Нуреев остановился, так как заметил: кинокамеры работали гораздо дольше. Уходя со сцены, танцовщик показал дирижеру, чтобы тот остановил оркестр, но дирижер не послушался. Тогда Рудольф спрыгнул в зрительный зал и развернул камеры в противоположную от сцены сторону. Больше в тот вечер никаких происшествий не было.

Одной из коронных партий Нуреева по праву считалась партия Джеймса из балета «Сильфида».

Впервые Рудольф начал работать над ней в 1963 году: в гастрольную концертную программу «Безумства Фонтейн» вошел фрагмент из «Сильфиды», переработанный Вруном специально для Рудольфа и Марго.

В основу этого балета, как известно, положена старинная шотландская легенда о любви юноши и воздушной сильфиды. Джеймс накануне собственной свадьбы влюбляется в сильфиду — дух воздуха — и следует за ней в лес. Стремясь пленить ее, он набрасывает на сильфиду волшебный шарф, не зная, что злая ведьма Мэдж пропитала его ядом. Крылья сильфиды гибнут, и она умирает на руках влюбленного, разбив ему сердце.

Эрик Врун считался в то время лучшим Джеймсом, и Рудольф, пытаясь соперничать с ним, хотел отвечать требованиям стиля датского хореографа Августа Бурнонвиля. Эрик был для него «вроде Баха, мастером, непревзойденным в своем мастерстве», как признавался Нуреев в 1978 году.

Полностью эта партия впервые была исполнена Нуреевым в 1965-м в труппе Национального балета Канады, где Эрик Врун ставил «Сильфиду» и танцевал в этой первой крупной своей постановке. Этому дебюту предшествовали некоторые события.

В тот момент степень популярности Нуреева находилась на самом пике. Рудольф старался не отвлекать внимание от Эрика, но с этим ничего не вышло: само присутствие Нуреева на премьере вызывало такой зрительский интерес, что он согласился на пресс-конференцию 31 декабря, в день премьеры «Сильфиды» Вруна. Рудольф утверждал, что приехал в Торонто только как зритель, но ему никто не верил.

Он действительно остался бы только зрителем, если бы следующим вечером Эрик не растянул колено. Так и вышло, что пятого января 1965 года Рудольф дебютировал в партии Джеймса. За три дня он разучил весь балет, хотя сам получил травму: сильно растянул лодыжку, поскользнувшись на льду.

— Меня не остановил бы даже перелом ноги, — признался он своей подруге, балерине Линн Сеймур, перевязывая ногу. — Я так давно мечтал об этом балете, и вдруг представился шанс — да еще возможность танцевать с тобой, Ли!

Сохранилась запись фрагмента «Сильфиды», в которой молодой Рудольф танцует в паре с Карлой Фраччи. Его танец настолько легок и воздушен, техника безупречна, а обаятельная улыбка словно озаряет все вокруг, что хочется назвать этот бесподобный талант солнечным…

Четырнадцатого марта 1971 года Нуреев появился на телеэкранах в программе Берта Бакарака, выступив в составе танцевальной труппы Пола Тейлора в комической постановке под названием «Большая Берта».

И здесь, как и всегда, танцовщик выкладывался по полной, показывая окружающим пример профессионального отношения ко всему, чем он занимался.

«Рудольф вовсе не чувствовал себя звездой, — вспоминал Тейлор. — Он пришел и стал танцовщиком, инструментом. И он буквально истязал самого себя. Я нередко спрашивал, не пора ли ему немного отдохнуть. Но он никак не мог остановиться. Хотел, чтобы получилось как можно лучше».

Спустя несколько лет последовало сотрудничество Нуреева с труппой Марты Грэхем, создательницы американского танца модерн (в русском переводе ее фамилия чаще пишется как Грэм). Первой совместной работой явился «Люцифер», поставленный в 1975 году женщиной-хореографом для Марго Фонтейн и Рудольфа. Премьера, состоявшаяся на Бродвее, оказалась очень прибыльным мероприятием. Почетной гостьей на представлении стала первая леди Америки Бетти Форд, сопровождаемая знаменитым кинорежиссером Вуди Алленом, одетым в смокинг.