Л. – Всех прилетевших пилотов. По его команде у домика на свежем воздухе были накрыты столы. Рядом на костре повар из «хиви» готовил мясо. Один из пилотов поинтересовался у коменданта, что за присягу принимают «помощники». Вместо ответа обер-лейтенант предложил нам небольшую прогулку вдоль летного поля. На автобусе нас довезли до воронок на краю поля. Там лежали незакопанные трупы русских. Обер-лейтенант пояснил, что каждый из «хиви» должен убить своих соотечественников – это и есть присяга на верность рейху. А затем предложил и нам, если есть желание, поучаствовать в сафари – поохотиться на пленных.

С. – Вы согласились на предложение коменданта? Много было убитых? Как вы определили, что это были русские?

Л. – Нет. Желающих «поохотиться» среди нас не нашлось. Участия в таких развлечениях я ранее не принимал, но слышал, что иногда такое практикуют. Трупы лежали в несколько слоев. Верхний слой был около пятидесяти трупов, они были одеты в русскую военную форму.

С. – Спасибо за пояснение. Что было потом?

Л. – Мы вернулись к дому и ужину. Он прошел замечательно. Играл патефон, мы ели мясо и пили коньяк. Кое-кто из ребят, ранее бывавших на аэродроме, спрашивал у коменданта о возможности посетить лагерный бордель. Но он отказал, сославшись на необходимость провести там санобработку.

С. – На аэродроме был свой бордель?

Л. – Да, при лагере для военнопленных. Пилоты рассказывали, что там содержатся несколько десятков русских женщин из медперсонала. Есть очень симпатичные дамы. Лагерное руководство организовало из них что-то типа дома терпимости и предоставляло желающим офицерам. Все закончилось около двадцати одного часа.

С. – На ужине были местные пилоты?

Л. – Нет. Командир эскадрильи и местные пилоты были заняты на аэродроме, поэтому мы их не видели и не общались.

С. – Вы видели взлет бомбардировщиков или других самолетов?

Л. – Видеть не видел, но слышать слышал. Все двигатели издают свой неповторимый звук, так что определить, что взлетает, могу очень точно. Аэродром работал очень активно. Взлетали и садились бомбардировщики, истребители и несколько трофейных машин. Над аэродромом постоянно висело несколько бортов. Как сказал комендант, шло натаскивание «качмареков».

С. – Простите, не понял – кого?

Л. – «Качмарек» – новичок, «желторотик».

С. – Тогда понятно. Вы не знаете, сколько на аэродроме было самолетов?

Л. – Перед посадкой я видел два «Ме-110», один «Ме-109», «До-17», пару «Ю-87» и «Ю-88», три «Ю-52», несколько «Шторьхов». Кроме того, на стоянках были русские самолеты: пять «СБ-2», два «Пе-2», три «МиГ-1», четыре «Чайки» и «Рата». Всего около тридцати самолетов. Я могу ошибаться, часть техники была накрыта маскировочными сетями.

С. – Взлетевшие самолеты возвращались? Может быть, вы со своим музыкальным слухом что-то слушали?

Л. – Не могу сказать точно. Ночью мне показалось, что я слышал сквозь сон посадку и взлет самолетов. Но тип и марку не подскажу. Из окна моей комнаты взлетной полосы не было видно. Да и требовалось как следует выспаться перед полетом. Вылет в Несвиж в штаб 2-й танковой группы планировался рано утром. Об этом нам по телефону сообщили из штаба армии.

С. – Отчего вы проснулись и как получили ранение?

Л. – Мы проснулись под утро от выстрелов и взрывов на аэродроме. Бой гремел со всех сторон. Были слышны очень характерные выстрелы из зенитных орудий и зенитных автоматов. По сообщению дежурного, на аэродром совершено нападение переодетых в немецкую форму диверсантов. Нам было предложено спуститься в подвал и переждать бомбардировку и атаку врага. Оттуда мы связались с комендантом. Тот подтвердил информацию о нападении и просил нас никуда не выходить из дома. Что мы и сделали. Выстрелы и взрывы небольших бомб звучали достаточно близко. Затем они раздались в доме, а в дверной проем подвала влетели гранаты. Все, кто там находился, погибли в первые же минуты. Мне повезло. Я сидел достаточно далеко от входа, поэтому меня только ранило, задев осколками. Что было дальше, не знаю. Потерял сознание, очнулся уже здесь.

С. – В подвале вы находились вместе с «хиви»?

Л. – Нет. Дежурный их оставил в комнате наверху, вместе с собой охранять вход. Очень отважный был солдат. Не знаете, что с ними потом случилось?

С. – Они погибли. Их трупы были найдены в комнатах и на входе. Вы не помните, как они были одеты? Чем вооружены?

Л. – Дежурный солдат был по форме, а «хиви» были в трусах и майках. Оружие было только у солдата. Карабин «маузер». Гранат я у него не видел. Пилоты были с табельным оружием.

С. – Скажите, вас не удивило использование на аэродроме трофейной авиационной техники?

Л. – Нет. Я слышал, что у нас большие потери авиатехники. А русские самолеты, несмотря на то что они уступают нашим, вполне годны к эксплуатации. На них можно обучать пилотов. Да и воевать тоже. Особенно на новых типах, что часто делается для штурмовки русских колонн.

С. – Скажите, а какие знаки были на виденных вами трофейных самолетах?

Л. – Большая часть имела знаки русских. Но были самолеты и окрашенные в цвета люфтваффе и несли соответствующие символы. На хвостах, фюзеляже и крыльях были четко различимы кресты.

С. – Спасибо. Выздоравливайте.

Закрыв толстую кожаную папку с материалами по отряду Седова и на минуту задумавшись, Берия набрал давно заученный номер и попросил Сталина о срочной встрече.

Он рассчитал все правильно, не спеша с докладом о перелете нескольких групп немецких самолетов на аэродром под Кубинку. Конечно, по линии ВВС доклад Сталину об этом прошел, но только Берия знал всю информацию полностью. Еще позавчера имея предварительные сведения, доложил Сталину о проведенной его бойцами операции по захвату аэродрома в глубоком тылу врага. Сославшись на необходимость дождаться еще некоторых результатов операции, он выиграл сутки для подготовки. Теперь у него есть чем обрадовать Хозяина и заодно заткнуть рот некоторым недоброжелателям, пытавшимся переложить вину поражений на фронтах на НКВД за репрессии в РККА.

Как бы это фантастично ни выглядело, но «Лейтенант» не подвел. Варшавский железнодорожный узел действительно разгромлен, уничтожен целый ряд объектов, захвачены и доставлены в Москву пять высших чинов 2-й и 3-й танковых групп, несколько десятков военнопленных рангом пониже. И это не считая десятков захваченных самолетов врага, эвакуированных из тыла членов семей военнослужащих, шифров и секретных документов противника. Отдавать армейцам такой успех Берия не собирался. Именно поэтому, как только он узнал о действиях отряда Седова, были приняты меры об оформлении его перевода в войска НКВД.

Больших проблем это не составило. Через отдел кадров НКВД из ГУКа НКО было запрошено личное дело «Лейтенанта». Оно находилось там в связи с эвакуацией материалов УК Западного особого округа. Одновременно аналогичный запрос пошел на Западный фронт, в составе которого сражался 333-й стрелковый полк. В Наркомате обороны лейтенант Седов с 22 июня 1941 года числился без вести пропавшим. Получив сообщение о том, что лейтенант с этого времени сражается в составе войск НКВД, ГУК пошел навстречу соседям и быстро оформил приказ о переводе из одного ведомства в другое. Ну а внести изменения в приказ по личному составу НКВД – дело минутное. Кадровики и секретариат постарались. Недаром свой хлеб едят. Теперь никто не посмеет присосаться к успехам батальона.