Что уж говорить о времени, когда взрывается не один вулкан, а целый континент вулканов, подобный Западной и Центральной Сибири в конце пермского — начале триасового периода? За кратчайший, по геологическим меркам, временной промежуток (менее 160 тысяч лет, а может быть, и не более 8 тысяч) базальтовые излияния покрыли 7 миллионов квадратных километров; из недр исторглось от 2 до 3 миллионов кубических километров газов, в том числе примерно 100 миллионов тонн двуокиси углерода, содержание которой в атмосфере подскочило в 7-10 раз. Для сравнения: если человечество за текущее столетие сожжет все ископаемое топливо — нефть, газ, уголь, — уровень углекислого газа поднимется всего в 2–3 раза.

Существенную роль в пограничных пермо-триасовых событиях сыграла и палеогеография планеты: все материки были слиты в единый суперконтинент Пангею, простиравшийся от полюса до полюса, куда с востока вторгался узкий и неглубокий океан Тетис, отделяя Сибирь на северо-востоке от Афроамерики на юго-западе. Жизнь Земли была сосредоточена в этом океане и на прибрежной полосе Пангеи, окаймленной горными грядами, а ее центральную часть занимала обширная пустыня, где не выпадало ни капли дождя, а температуры превышали 40–45 °C. Дальнейший разогрев атмосферы за счет парниковых газов и своеобразных солнечных батарей в виде туч, состоявших из серных и углекислых аэрозолей, привел к подкислению и прогреву океана Тетис и высвобождению миллиардов тонн метана, до поры до времени скованных на дне ледяными кристаллами в газовых гидратах. Этот газ является самым действенным парниковым фактором, к тому же он быстро окисляется, расходуя ценный кислород, — вот и еще один источник углекислого газа. Кроме того, вулканический пепел, богатый железом, марганцем и другими микроэлементами, реки и дожди смывали в океан, вызывая бурное «цветение» бактериального и водорослевого планктона, что и привело в конце концов к замору океанской величины. Вот и очередная черная полоса в геологической летописи, причем на этот раз не сантиметровая, а многометровая. И образование этой «полоски» — черных, благодаря накопившемуся в них органическому веществу, сланцев — шло с выделением азота и закиси азота, которые уходили в атмосферу. Дышать становилось все труднее, а в горах, высотой более четырех километров — просто невозможно…

Может быть, именно потому на палеозойско-мезозой-ский рубеж пришлось самое катастрофическое за всю историю жизни на Земле вымирание: свыше 90 процентов морских и более 70 процентов наземных видов исчезли с лица планеты. Пропали все рифостроящие организмы — кораллы, обызвествленные губки и водоросли, и вместо рифов на дне безжизненных морей росли причудливые сростки арагонитовых кристаллов да строматолиты, словно мир опять вернулся в докембрийские времена. (Нечто подобное, кстати, случилось с губками и кораллами в конце раннекембрийской эпохи, а также происходит сейчас.) А на дне остались лишь самые мелкие и просто устроенные животные: им требуется меньше пищи и кислорода. Место пышных лесов заняли поросли древовидных плаунов — нечто похожее на колья с тонкими листочками, да и те чувствовали себя не очень уютно, поскольку хлорсо-держащие выделения вулканов разрушали озоновый слой и ультрафиолетовое излучение напрямую калечило еще не проросшие споры, сернокислые дожди выжигали листву, а последние соки из гибнувших деревьев высасывали расплодившиеся грибы. Потому прекратилось и углеоб-разование. Среди поникших плаунов бродили лишь лист-розавры (зверообразные ящеры, отдаленные родственники млекопитающих, у которых из всех зубов остались два верхних клыка). Увеличенные грудная клетка и части черепа, связанные с дыханием, и роющий образ жизни свидетельствуют о том, что они приспособились к пониженному содержанию кислорода и избыточному ультрафиолету, а клыками выкапывали стигмарии — многократно ветвящиеся корневые поддержки плаунов. Современники ли-строзавров гибли от отека легких, вызванного гипоксией, и отравления углекислым газом — гиперкапнии…

Однако ведь и на рубеже мезозоя — кайнозоя произошло нечто подобное. И в конце ордовикского периода, и на фран-фаменской границе, и триасовый период завершился тем же. Не забудем еще середину кембрийского периода и конец эдиакарского, когда тоже могли случиться мировые «заморы». И везде мы находим «черную полосу» или нечто на нее похожее — прослой безжизненных отложений. Почти к каждой подобной границе приурочены и свой большой кратер, и обширные базальтовые плато (среднекембрийское плато Антрим в Северной Австралии, верхнедевонское Вилюйское плато в Восточной Сибири, верхнетриасовая Центральноатлантическая магматическая провинция и верхнемеловое плато Декан в Индии).

Не будем забывать о глобальных подъемах и падениях уровня моря, увиденных в геологической летописи Жоржем Кювье, и обитателях суши, «поглощаемых потопами», и «других, населявших недра вод», оказавшихся «на суше вместе с внезапно приподнятым дном моря». Могло падение уровня Мирового океана или горообразование быть столь же губительным для обитателей планеты, как гигантские астероиды и массовые извержения вулканов? Теперь известна основная причина наступления моря на континенты — когда материки дробятся, растут средин-но-океанические хребты, длина которых увеличивается, а вместимость океанических чаш уменьшается. Смыкание материков в суперконтинет, подобный Пангее, наоборот, ведет к отступлению моря. Совокупность этих процессов называется тектоноэвстазией. Есть еще гляциоэвста-зия — колебания уровня Мирового океана из-за таяния или намораживания ледяных шапок. При самом неблагоприятном (смотря, правда, для кого) совпадении событий — таянии всех ледников и вздымании протяженных срединно-океанических хребтов и поднятий — уровень Мирового океана повысится на 250 метров (как было незадолго до мезозойско-кайнозойского рубежа), но не более того. И ожидать разбухания Мирового океана вдвое, чтобы он покрыл хотя бы большую часть нынешней суши (при средней ее высоте 670 метров над уровнем моря), не приходится: в океане сосредоточено в сорок раз воды больше, чем во всех льдах, снегах, облаках, подземных источниках, реках, озерах, почвенных капиллярах и болотах, вместе взятых. И если все это единовременно оттуда «выжать», всемирного потопа все равно не получится. К тому же повышение или понижение уровня моря, равно как и рост горных цепей, — процессы настолько медленные, что привести к каким-либо катастрофическим последствиям даже в масштабах геологического времени не способны. Например, при таянии обширного материкового ледового щита в Северном полушарии, последовавшего за окончанием ледниковой эпохи, уровень моря поднимался со скоростью не более 4–6 сантиметров в год, что можно рассчитать по темпам роста рифостроящих кораллов. Эти существа должны были успевать за уходящей от них поверхностью моря, так как на глубине их фотосинте-зирующие сожители остались бы без источника энергии и, как следствие, сами кораллы — без строительных материалов и почти без пищи.

Самое крупное наводнение в истории Земли было далеко не глобальным, но будь в то время мир населен людьми, напугало бы их гораздо больше, чем библейский потоп. К тому времени — 6 миллионов лет назад — Пангея уже давно распалась, некоторые ее южные части (Африка с Аравией и Индия) напирали на Европу и Северную Азию. Океан Тетис сначала закрылся с востока, от него остались Средиземное, Черное, Каспийское, Аральское и ряд ныне не существующих морей (в некоторых среднеазиатских колодцах до сих пор живут их реликтовые обитатели — морские амебы — фораминиферы), а затем и с запада. Поскольку приток океанических вод в замкнутый бассейн прекратился, он стал испаряться. Наступил мессинский кризис (названный по городу Мессина на Сицилии, в окрестностях которого издревле добывали соль). Вымерли морские организмы, их сменили бактериальные сообщества, оставившие следы в виде тонкополосчатых холмов, а затем пришло время галоархей, обитающих в теплых рассолах (некоторые из них, запаянные вместе с рассолом в соляных кристаллах, живы и ныне). Образовались гигантские залежи гипса, каменной и других солей (общим объемом свыше миллиона кубических километров), поскольку на дне пересыхающих котловин (до 5 километров глубиной), куда по каньонам с двухкилометровыми стенками стекали Нил, Рона, По, Эбро, температура была на 25–30° выше, чем у кромки (во впадине Мертвого моря температура выше на 10°, а она расположена всего-то на 400 метров ниже уровня моря).