– Попугай – свидетель? – хохотнул Мономах.

– А что? – не сдавался Гурнов. – Капитан, конечно, птица, но птица умная и не слепая! Вдруг он что-то видел?

– Вряд ли он видел, как Рукояткину перерезали горло, а даже если бы и видел, думаешь, понял бы что к чему? И потом, врачи «скорой», констатировавшие смерть, не могли не заметить…

– Во-первых, вряд ли дедуля помер от ножа или пули – объяснить такое действительно было бы сложновато, особенно учитывая тот факт, что после травмы дедок стал лежачим больным и никуда не выходил из дома! Что же касается того, понял бы попугай или нет… Уже давно доказано, что собаки многое понимают, так почему попугай не может? Говорят, некоторые из них гораздо умнее собак!

– Даже представить такое не могу, – пробормотал Мономах, качая головой.

– Чего – такого?

– Что кто-то оказывается в руках людей, желающих ему зла, просто потому, что является старым и беспомощным человеком, до которого никому нет дела! Он заперт в квартире, лишен возможности общаться со знакомыми и соседями…

– И не говори – свинство! – шумно вздохнул Гурнов и плеснул себе добавки.

– Ваня, можешь кое-что для меня сделать по своим каналам?

– Если это в моих силах…

– В твоих, в твоих. Мне нужно, чтобы ты добыл результаты вскрытия и заключение о смерти Рукояткина.

– Ну, это я могу, – кивнул патолог. – Что ты надеешься обнаружить?

– Не знаю, но не только я думаю, что смерть Рукояткина могла быть неестественной: его друг Горин того же мнения после того, что узнал о Капитане.

– Чего ж он раньше-то не шевелился?

– Наверное, ему в голову не приходила такая крамольная мысль! Все произошло быстро: Рукояткин попал в больницу, потом племянница забрала его домой и усадила в полную изоляцию под предлогом заботы о пошатнувшемся здоровье родственника. Между больницей и смертью прошло слишком мало времени, чтобы кто-то всерьез забеспокоился: даже правая рука Рукояткина, Циммерманн, ничего не заподозрила, когда ей не позволили с ним пообщаться. Завещание Рукояткин составлял добровольно, в присутствии Горина и нотариуса, никакого давления на него не оказывалось… В общем, не знаю что и думать!

– Ты голову-то не ломай – давай подождем заключения о смерти. Вдруг мы просто перебрали с выпивкой и все себе напридумывали! Накатим?

Мономах машинально поднял бокал и чокнулся с приятелем.

* * *

Лежа в постели с Негойдой, Алла чувствовала себя совершенно расслабленной. Этого ощущения она давно не испытывала – слишком велики были ее претензии и к собственному телу, и к своей сексуальности: бросая ее, гражданский муж сказал, что любовница из нее, как из бревна веревка!

Дмитрий же, напротив, каждый раз давал ей понять, что его устраивают и ее формы, и ее женственность, и Алла была ему за это благодарна.

Закрыв глаза, она размышляла о том, каковы ее шансы залететь: перестав принимать противозачаточные таблетки, она каждый раз думала об этом, а также о том, что станет делать, если все получится. Ее преследовала мысль, что, если ничего не выйдет с Дмитрием, возможно, не выйдет вовсе, ведь время идет, а она не молодеет!

– Как там этот паренек, Саблин? – неожиданно задал вопрос Негойда.

Алла встрепенулась: ей казалось, он крепко спит.

– А? – переспросила она, не уверенная, что правильно расслышала его слова.

– Ну, Роман Саблин, вы же его задержали?

– Конечно, – кивнула она, – и все благодаря тебе!

– Не буду скромничать! Так он убил или не он?

– Похоже, он не убивал.

И она рассказала любовнику о результатах допроса Саблиных.

– Вот черт! – выругался он, когда она закончила. – Мы снова в тупике!

– Наверняка что-нибудь да всплывет, – слабо возразила Алла: она тоже была расстроена и в глубине души согласна с Дмитрием.

– Обыск лодочного домика что-нибудь дал?

– Не особенно. Папаша Романа постарался, стер отпечатки, где сумел! Тем не менее какие-то следы эксперты обнаружили и сейчас прогоняют через базу.

– Думаешь, они что-нибудь найдут?

Алла неопределенно качнула головой.

– А как повторное вскрытие другой девочки, этой… Ладогиной?

– Там тоже убийство, хоть на первый взгляд все и выглядит как смерть от естественных причин. Все зависит от патологоанатома: один смотрит внимательно, а другой…

– Ты не забывай, пожалуйста, что твоя Сурдина работает в рамках уголовного дела, а в городское патологоанатомическое бюро доставляют трупы со всего города – у первого патолога просто не было причин подозревать неестественную смерть!

– Может, ты и прав.

– Выходит, смерти обеих девчонок связаны? Не может же это быть совпадением!

– Не может. С другой стороны, способы убийства разные – удушение и отравление.

– Но мы же не о маньяке говорим! Это психи зациклены на чем-то одном, а мы имеем дело с расчетливым убийцей. И, похоже, все из-за пресловутой квартиры, которая, на беду, досталась девицам!

– Так-то оно так…

– В чем дело?

– Понимаешь, что-то подсказывает мне – не все так просто!

– Ничего себе «просто»! Ты же только что признала, что у вас, в сущности, ничего нет!

– Ну да, правда. Нотариус, заверявшая сделку купли-продажи, за границей – якобы в служебной командировке. Все, что нам удалось получить от новых жильцов, являющихся добросовестными приобретателями, это словесный портрет риелторши!

– Считаешь, речь об очередной банде «черных» риелторов?

– Возможно. Слушай, Митька, у меня к тебе будет еще одна просьба.

– Отлично! – оживился он и даже сел в постели. – Надо кого-то еще разыскать?

– Нужно выяснить все об одном человеке, неком Аркадии Андреевиче Рукояткине.

– Тебе требуются какие-то конкретные сведения?

– Любые – я о нем вообще ничего не знаю.

– И какое отношение он имеет к убийствам девчонок?

– Никакого, это частное дело. Поможешь?

– Твое частное дело – мое частное дело! – с пафосом ударил он себя кулаком в широкую грудь, и Алла рассмеялась.

Она намеревалась помочь Мономаху, но не хотела действовать вслепую.

Владимир не стал вдаваться в подробности, обращаясь к ней, и Аллу это заинтриговало. Она привыкла к тому, что любопытная натура доктора Князева втягивает его в разного рода авантюры. Вот и в этот раз Алла не сомневалась, что он снова вляпался во что-то серьезное, поэтому она просто обязана выяснить в чем дело!

– Намекни хоть, в чем суть, – попросил Негойда. – Ну, кто он такой, этот Рукояткин?