Из дневниковых записей мы знаем, что 29 апреля Маккэндлесс где-то провалился под лед. Возможно, это случилось, когда он проходил через систему бобровых запруд, начинавшуюся прямо за правым берегом Текланики, но никаких сведений о том, пострадал ли он во время этого инцидента, не существует. На следующий день, когда тропа поднялась на вершину высокого холма, он впервые увидел высокие, ослепительно-белые утесы горы Мак-Кинли. Днем позже, то есть 1 мая, находясь уже километрах в тридцати от того места, где его высадил Гэллиен, он набрел неподалеку от реки Сушаны на старый автобус с нарами и печкой-буржуйкой в салоне. Предыдущие посетители этого импровизированного убежища оставили в нем запасы спичек, противомоскитных средств и прочих необходимых вещей. «День волшебного автобуса», – написал Маккэндлесс в своем дневнике. Он решил на какое-то время остановиться в списанной машине и пожить в относительно комфортных условиях.

Он был в полном восторге от всего происходящего. На фанерном листе, закрывающем изнутри автобуса одно из разбитых окон, Маккэндлесс нацарапал восторженную декларацию собственной независимости следующего содержания:

Два года он бродит по планете. Нет у него ни телефона, ни дома с бассейном, ни домашних животных, ни сигарет. абсолютная свобода. Он – экстремист. Скиталец-эстет, Чей дом – дорога. Сбежал из Атланты. Да не будет ему возврата в тот мир, ибо «сколько ни ходи по свету, лучше Запада места нету». И теперь, через два года кочевой жизни, начинает он свое последнее и величайшее приключение. пришло время решающей битвы. Он должен убить сидящее внутри поддельное существо и завершить этой победой духовную революцию. Десять дней и ночей на товарных поездах и попутках привели его на великие снежные просторы Севера. Он бежал, чтобы спастись от яда цивилизации, и теперь одиноко шагает по земле, чтобы раствориться в дикой природе.

Александр Супербродяга

май 1992

Тем не менее, суровая реальность быстро избавила Маккэндлесса от радужных представлений о жизни в глуши. Ему не везло с охотой, и среди дневниковых записей за первую неделю появились «Слабость», «Завален снегом» и «Катастрофа». Второго мая он увидел гризли, но не стал в него стрелять, четвертого мая – промазал по диким уткам и только пятого, наконец, подстрелил и потом съел канадскую дикушу. В следующий раз добыча попалась ему только 9 мая. Это была небольшая белка. К этому моменту он уже написал у себя в дневнике «голодаю 4 дня».

Но вскоре после этого фортуна повернулась к нему лицом. К середине мая солнце стало подниматься все выше и выше, озаряя тайгу своим ярким светом. Теперь оно пряталось под северным горизонтом всего часа на четыре в сутки, и даже в полночь было так светло, что при желании можно было читать. Почти везде, кроме северных склонов и глубоких оврагов, растаял снег, и на белый свет вылезли прошлогодние урожаи шиповника и брусники. Маккэндлесс собирал и поглощал эти ягоды в огромных количествах.

Кроме того, он немного поднаторел в охотничьем деле и все следующие шесть недель регулярно питался, добывая белок, рябчиков, уток, гусей и дикобразов. Двадцать второго мая у него слетела коронка с одного из зубов, но даже такое событие не смогло испортить ему настроения, поскольку уже на следующий день он вскарабкался на вершину безымянного девятисотметрового холма к северу от автобуса, чтобы полюбоваться оттуда видами скованного льдами Аляскинского хребта и уходящих за горизонт безлюдных просторов тундры. В дневнике этот день отмечен стандартно короткой, но несомненно радостной записью: «Покорил гору!»

Маккэндлесс говорил Гэллиену, что во время пребывания в здешних местах не собирается сидеть на одном месте. «Я буду все время продвигаться на запад, – сказал он, – и так, смотришь, доберусь до Берингова моря». Пятого мая, прожив четыре дня в автобусе, он решил продолжить путь. Судя по снимкам, найденным вместе с его камерой, Маккэндлесс сбился (или намеренно сошел) с теперь уже малозаметной тропы Стэмпид-Трейл и направился на северо-запад через возвышающиеся над Сушаной холмы.

Продвигался он очень медленно. Чтобы добывать пропитание, ему приходилось значительную долю светового дня посвящать охоте. Мало того, по мере таяния мерзлоты, раскисающая почва превращалась в сплошную череду болот, заросших непроходимыми зарослями ольшаника, и Маккэндлесс только теперь пришел к пониманию одной из фундаментальных (пусть и алогичных на первый взгляд) аксиом Севера: для путешествий по тундре нужно выбирать зиму, а не лето.

Осознав очевидную невыполнимость своего изначального плана пройти восемьсот километров до океанского берега, он передумал. Девятнадцатого мая, пройдя на запад от автобуса меньше двадцати пяти километров и добравшись всего лишь до реки Токлат, он повернул обратно. Неделю спустя он, судя по всему, без всяких сожалений, вернулся к старому автобусу. Посчитав бассейн реки Сушаны достаточно глухим местом для выполнения поставленных перед собой целей, Маккэндлесс решил, что прекрасным базовым лагерем весь остаток лета ему сможет служить старый фэрбенксский автобус номер 142.

Как ни забавно, глушь, в которой находится автобус, то есть тот район, где Маккэндлесс планировал «раствориться в дикой природе», по меркам Аляски никакой глушью не является. В полусотне километров к востоку находится весьма оживленная автострада Джордж-Паркс. В каких-то двадцати пяти километрах к югу, прямо за бастионами Внешнего хребта, по дороге, патрулируемой сотрудниками Управления национальных парков, каждодневно снуют сотни туристов, приезжающих в Парк Денали. Мало того, Скиталец-Эстет даже не подозревал о том, что в радиусе десяти километров от автобуса находятся четыре охотничьих домика (хотя, по стечению обстоятельств, все они летом 1992 года были пусты).

Но, невзирая на относительную близость автобуса к цивилизации, Маккэндлесса можно было считать практически полностью отрезанным от внешнего мира. В общей сложности он провел в тундре около четырех месяцев, и за все это время ему не встретилось ни одной живой души. В конечном итоге и точка на реке Сушане оказалась местом достаточно удаленным, чтобы отнять у него жизнь.

В последнюю неделю мая, разместившись вместе со всем своим небогатым скарбом в автобусе, Маккэндлесс составил и записал на превращенном в пергамент куске березовой коры список домашних дел: набрать на реке льда и сделать ледник для замораживания мяса, закрыть разбитые окна пластиковой пленкой, заготовить дров, вычистить забитую сажей печку. А под заголовком «ДОЛГОСРОЧНЫЕ» он перечислил более амбициозные задачи: составить карту местности, построить некое подобие ванны, собирать шкуры и перья, а потом шить из них одежду, возвести мост через ближайшую протоку, починить кухонную утварь, проложить целую систему охотничьих троп.

Дневниковые записи, сделанные после возвращения в автобус, больше похожи на каталог местной дичи. 28 мая: «Вкуснейшая утка!». 1 июня: «5 белок». 2 июня: «Дикобраз, куропатка, 4 белки, серая птица». 3 июня: «Еще один дикобраз! 4 белки, 2 серых птицы, пепельная птица». 4 июня: «ТРЕТИЙ ДИКОБРАЗ! Белка, серая птица». Пятого июня он подстрелил казарку размером с рождественскую индейку, а потом, 9 июня, он добыл самый крупный свой трофей. «ЛОСЬ!» – гласит запись в дневнике. Обуреваемый счастьем гордый охотник даже сфотографировался над своей добычей с триумфально вскинутым вверх карабином. Застывшей на лице гримасой восторга и изумления он в этот момент напоминал безработного, махнувшего в Лас-Вегас и выигравшего там миллионный джекпот.