Дура малолетняя. - Пьер буквально брызгал слюнями. - Модель из неё никакая, но так хоть на что-то бы сгодилась.

Всё. Этих слов хватило на то, чтобы все тормоза, что ещё оставались у Миши, сорвало. Он подлетел к Петру, стал колотить его, навалился сверху. Он бил его и бил, вымещая всю ту злость, что разъедала душу на части, словно яд.

- Миша! Мишенька, не надо! Умоляю! - кричала Лия, голос которой доносился до него, словно через толщу воды.

А когда Малинин, наконец, хоть немного успокоился и, отряхнув руки, направился прочь из этой квартиры, он услышал, как Штерн рыдает, очевидно, сидя на полу.

Жалости у него не было. К ней. А вот к тому, как бездарно лишился самого дорогого - с избытком. Но кое-что он ещё мог исправить, чем и собирался заняться в самое ближайшее время.

Глава 47

- Лиз! Иди, помоги мне, пожалуйста! - крикнула я младшей дочери, когда поняла, что без Малинки не справлюсь.

Надю отвлекать не хотела - она вовсю корпела над учебниками, пытаясь нагнать то, что пропустила, когда не посещала школу. Евгений Александрович тоже вряд ли смог бы стать мне помощником в готовке, да и занимался он постоянно тем, что вёл переговоры. Я особо его не расспрашивала, но из фраз, что он порой бросал, понимала, что речь в основном о судах, которые пока переносились, потому что Миша на них не являлся. Однако, свёкор, кажется, был весьма доволен тем, как всё происходило - вероятность вернуть принадлежащее Евгению Александровичу была весьма высока.

Сейчас моя жизнь казалась мне устаканившейся. Всё вокруг происходило именно так, как нужно. Мы жили вчетвером дружной семьёй, вечерами собирались за одним столом и вели неспешные беседы. Темы Малинина не касались - он исчез, и каждый из нас счёл это своего рода нормой в сложившихся обстоятельствах. А вот Ян заходил и довольно часто. Больше каких-то откровенных разговоров не затевал, но выполнял своё обещание быть рядом. Которого от него, впрочем, никто не требовал.

Я занималась работой и домом, сходила на первое УЗИ, сдала все необходимые анализы. По заверениям врача всё со мной и - главное - с малышом было в порядке, и это не могло не радовать.

- Что случилось, мам? - спросила Лизка, прибежавшая ко мне на зов. Расхохоталась, когда я продемонстрировала ей, что вся извозилась в тесте. - Добавить муки? - спросила деловито.

Я кивнула.

- Добавь, пожалуйста. - А когда Малинка помогла мне с этим, попросила, услышав звонок в дверь: - И открой, хорошо? Это Света, она как раз собиралась принести заказы.

Лиза отправилась выполнять поручение, а я вновь принялась за тесто. Про которое, впрочем, очень быстро забыла, стоило мне услышать выдох Миши:

- Малинка.

Я застыла, поняв, что это явился муж собственной персоной. Метнулась в прихожую, вытирая перепачканные руки о передник. Михаил присел перед Лизой, опустившись на одно колено, и сейчас смотрел на дочь так, что у меня сердце пропустило удар. В его глазах застыло отчаяние, смешанное с эмоцией, больше похожей на то, что Малинин… прощался.

- Привет, - поздоровалась я с ним, когда поняла, что Лиза пребывает не только в недоумении, но ей ещё и очень неловко.

- Привет, - ответил Михаил сдавленно, поднимаясь. - Я могу зайти? Хочу поговорить с отцом. А потом - с тобой, - сказал он.

Я мгновенно закрылась - представляла, как Малинин прибыл сюда, чтобы вновь или устроить разборки, или потребовать выполнения каких-то его условий, и это мне совершенно не нравилось.

- Евгений Александрович в комнате Нади, - пожала плечами и велела Лизе: - Предупреди, пожалуйста, дедушку, что с ним хочет поговорить… его сын.

Малинка убежала, а мы с мужем стояли друг напротив друга, и я понимала, что та разверзнувшаяся пропасть, которую сотворил своими руками Миша, теперь стала ещё больше.

- Дедушка сказал, что ты можешь зайти, - буркнула Лиза, когда мне показалось, что Малинин вот-вот о чём-то спросит.

Испытав лишь облегчение от того, что немая сцена завершается, я кивнула дочери и попросила:

- Помоги мне ещё на кухне, пожалуйста.

После чего мы обе удалились.

Поставив булочки с корицей в духовку, я устроилась за столом, намереваясь немного поработать. Новый заказ, теперь уже к восьмому марта, был довольно большим, но, слава богу, его оставили сильно загодя. И хотя работа не шла из-за того нервного состояния, в котором находилась, я старалась хоть как-то отвлечься.

Когда на кухне появился Малинин, мне почудилось, что температура окружающей среды стала на несколько градусов ниже.

- Можем поговорить? - спросил Миша, и мне тут же захотелось ответить: «Нет!».

- Если только это снова не будет ушат помоев, вылитых на мою голову, - то немного можем, - всё же согласилась я.

Малинин прикрыл глаза и покачал головой, на губах его появилась кривоватая, полная горечи, улыбка. Он прошёл вглубь кухни, осмотрелся, как будто ему нужно было впитать всем существом эмоции от простой, но привычной обстановки.

- Я приехал в том числе, чтобы просить у тебя прощения. Знаю, что не достоин его. Особенно сейчас, когда узнал, что Лия…

- Я не хочу её обсуждать! - повысив голос, откликнулась я, вскакивая из-за стола.

Захотелось исчезнуть, чтобы только не слушать то, что Малинин произносил совершенно искренно. Но как же запоздал он со своими попытками хоть отчасти сгладить сотворённое!

- Прости, - тут же ответил мне Миша. - И не думай… С моей стороны будут не только слова. Я уже сказал отцу, что отдам всё, что забрал. Пусть он впоследствии передаст это вам - тебе и девочкам.

Я покачала головой.

- Это будет только его решение, Миша. Если даже Евгений Александрович решит на эти деньги кутить до конца своих дней - он будет в полном своём праве.

Малинин улыбнулся.

- Я уже и забыл, какая ты. И знаю - папа всё отдаст вам, как то и должно быть.

Он сделал глубокий вдох и замолчал. Молчала и я. Мне нечего было сказать Михаилу. Произнести слова о том, что его прощаю, я тоже не могла. Это стало бы ложью.

- Я уезжаю. Не знаю, как надолго. Забираю Софию и мы поедем туда, где ей, возможно, когда-нибудь помогут встать на ноги, - произнёс после паузы муж.

- Для чего ты мне это говоришь? - не поняла я, нахмурившись. -