А на экране, который проявился в воздухе, Виктор вздрагивал на острых камнях, слепо пытаясь до чего-то дотянуться.

Я знала, что так и будет, но знать и видеть своими глазами – разные вещи. Боль становится твоей.

– Мама, а почему ты не пьешь коктейль? Ты же его любила.

Я сглотнула – безжизненный голос «бил» по нервам не меньше, чем взгляд, – подняла голову, заставила себя улыбнуться. Похоже, получилось не так уж вымученно, раз Ханри кивнул головой.

Протянула руку к бокалу, сделала глоток. Вкусно… Если не помнить, что ты играешь чужую роль.

На фоне белого вокруг – даже еда на столе смотрелась бесцветно – мое красное платье выделялось ярким пятном.

Надеюсь, это раздражало только меня.

– Тебе подлить?

Я и не заметила, как выпила половину.

Уверенность, что я справлюсь, таяла с каждым мгновением.

Мне уж лучше поиск или преследование, чем сидеть вот так и понимать, что рядом с тобой два монстра в человеческом обличье, в голове у которых такая каша из «хочу» и «так и будет!», что предугадать, чем все закончится, практически невозможно.

Находись на моем месте профи, все могло повернуться иначе, но… я профи не была. Не в этой области. Без грамотной консультации, естественно, не обошлось, но разве можно за несколько часов запомнить сотни нюансов, о которых мы говорили?!

– Да, спасибо, – скорее прошептала, чем произнесла я. Напоролась взглядом на заострившиеся скулы Ханри, тут же повторила, четче и громче: – Да! Спасибо! – Повернулась к Санни. Меня предупредили, что заигрывание не поможет, а вот такое же равнодушное спокойствие, словно ты одна из них, вполне. – Ты заботлив.

Ни малейшего намека на реакцию…

Вопрос: генетика или последствия применения айо, не стоял. Скорее уж, о доли влияния.

– Мне придется тебя покинуть, – заметил Ханри, обращаясь ко мне. Потом к сыну: – Ты останешься с мамой или вернешься к себе?

Ответа ждала, как приговора. Мальчишку я боялась сильнее, чем его отца. Одного без сожаления могла и убить, второго…

Сидело внутри предубеждение: ребенок, ущербный… Ребенком он давно не был, скорее, похожим на ангела чудовищем, но бороться с собой труднее, чем с обстоятельствами.

– Я хочу с тобой! – стиснув зубы, прошипел Санни. Вилка, которую он держал в руке, разорвав тканевую скатерть, впилась в крышку стола.

Мне удалось даже не вздрогнуть, продолжая тщательно пережевывать кусок мяса. Силы были нужны, так что морить себя голодом я не собиралась.

– Не сегодня, – жестко произнес Дайрис, поднимаясь. Салфетку отбросил в сторону. Та упала на самый край, сползла на пол. – Сейчас придет Грегори и заберет тебя. Маме нужно отдохнуть, у нее был тяжелый день.

Про тяжелый день это он верно заметил.

– Я могу проводить Санни в его комнату? – продолжая сидеть, поинтересовалась я. Эмоций в моем голосе не было.

Тишина заставила напрячься.

Рано! Рано я начала действовать! Ханри не идиот, да и осторожен…

– Извини, – я опустила голову, ожидая чего угодно.

Только бы не Виктор, только не он…

Сердце не билось, замерло в груди вместе со мной. Моя поспешность могла дорого стоить Шаевскому.

Но убегали секунды, а ничего не происходило.

Рискнув, посмотрела на Ханри. Тот разглядывал меня, как диковинную зверушку.

Знал бы он… Лучше ему не знать, что я ею и была.

– Когда я вернусь, мы вместе сходим, пожелаем сыну спокойной ночи.

Мне не дано было даже вздохнуть с облегчением. Я нуждалась хотя бы в короткой передышке, Ханри мне ее невольно обещал.

Если хоть что-то шло, как запланировано, то как раз сейчас директора Службы Маршалов ставили в известность об исчезновении на Маршее двух его сотрудников. Час на изучение всех материалов – он был в курсе, но требовалось соблюдать видимость естественности происходящего.

Потом связаться со Штабом Объединенного Флота Союза, потом…

Раньше, чем через сутки, система не сдвинется. Череда принятия решений… Не касайся это другого сектора, все началось бы значительно раньше, теперь же предстояло лишь ждать и выигрывать время.

Не для себя, для Виктора.

Грегори – мрачный двухметровый гигант, забрал Санни раньше, чем ушел его отец. Меня это вполне устраивало.

– Я хорошо себя вела? – прошептала я, когда за юношей закрылась дверь.

Тот уходить не хотел, его ноздри вздрагивали, выдавая ярость, которая кипела за внешним безразличием, но был вынужден подчиниться. Не своему… надзирателю – жесткому взгляду отца.

Мое понимание их взаимоотношений рушилось на глазах. Я уже почти уверилась, что условия диктует сын, но все было гораздо замысловатее.

А еще странная ассоциация, которая возникла, когда Грегори, удерживая за плечо, уводил мальчика.

Санни и… Ровер. Один таким родился, другой – стал. Один не знал, что значит быть не тварью, другой… продолжал пробивать броню, чтобы вернуть себе человеческий облик.

Глядя на одного, я лучше понимала другого. Оставалось надеяться, что этот выверт моего разума будет единственным.

Вместо того чтобы просто ответить, Ханри вернулся. Замер за спиной.

Это был тот кошмар, о котором я предпочитала не думать, а другие – не говорить. Ненавижу! Его! Шторма! Лазовски! Службу…

Рука Ханри властно легла на плечо.

Я вздрогнула… Рабыня, мне простительно. К тому же, его предупреждение касалось только сына…

– Ты правильно себя ведешь… – Хрипло, с надрывом…

Собственное тело подвело, я непроизвольно напряглась, чувствуя, как его ладонь поднимается выше. По шее, задевая мочку уха, к виску…

Я знала, на что шла, но…

Ненавижу…

Пальцы Ханри больно сжали волосы, потянули, заставляя откинуть голову назад.

Если на его лице и были следы страсти, то не той, о которой я могла подумать.

– Продолжишь так и дальше, я подумаю, чтобы сохранить вам обоим жизнь…

Он отпустил меня резко, заставив настолько глубоко ощутить собственную беспомощность, что я практически забыла и о том, что была способна избавить Ханри от проблем с его существованием, и о том, что мне достаточно дать код три тройки, как Ровер, забыв обо всех договоренностях, окажется рядом. Шеф продолжал оставаться тем, в ком я ни на мгновение не сомневалась. Ненавидела в этот момент, но не сомневалась.

Когда Ханри вышел из комнаты, я, «без сил», сползла на пол. За мной просто обязаны были наблюдать, такое поведение вряд ли выбивалось из рамок ожидаемого.

Мгновение растерянности не прошло даром, психологическую опустошенность сменяла холодная ярость. Браслет диагноста с меня сняли, так что я могла позволить себе не только ее.