сотрясение мозга, однако извилины встали на место и морок отхлынул. А этот гад смотрел на меня и насмешливо скалился!

— Еще раз выкинешь такое, — зло ощерился я в ответ на его лучезарную улыбку, которая с готовностью сменила насмешку, — я тебе морду набью и не посмотрю, что смазливая!

Вампир в секунду стал серьезным и отвесил мне глубокий поклон.

— Может хватит кривляться?! — разозлился я еще больше.

— Я не кривляюсь, — все с той же серьезной физиономией откликнулся Волюнд, — я искренне благодарен тебе, что даже в гневе ты пригрозил мне всего лишь мордобоем!

— Потрясающе! А чем должен был?!

— Ну, например тем, что пересмотришь условия нашего общения…

— Угу, понимаю, — я покивал головой, — трудно сразу поверить, что имеешь дело не с мразью. Богатый опыт?

Вампир повел плечами:

— Да уж не маленький… Ну, что? Идем? — и сквозь вновь загустевший туман, мы двинулись к лестнице ведущей на поверхность…

Глава двадцать вторая. Психотропное оружие средневековья

Вопросов у меня конечно было множество, но первый, который я задал, едва переступив порог своей комнаты, звучал так:

— Ну и что это было?

— Что именно? — недоуменно поднял свои совершенные брови на идеальном челе фон Тирд.

Я зло фыркнул, потому что не смотря на заметное просветление в мозгах, подолгу смотреть вампиру в лицо я все еще опасался: подвергать сомнению собственное мужское естество, было, по меньшей мере, неприятно, а если быть совсем уж откровенным, то и боязно!

— Тирд, не зли меня, не корчь из себя идиота! Что случилось с твоим лицом?!…И почему я так на него среагировал? — все же добавил после небольшой паузы: в конце концов — с наваждением я справился и стыдиться мне нечего, даже если такое действие вампир оказал исключительно на мою персону…

А вообще — сочувствую женщинам! Им, бедным, вообще против этого мерзавца не устоять. Как там говорят? «Бабья погибель»? Вот он эта самая погибель и есть! И ведь вроде ничего особенного, приходилось мне и красивее парней встречать, а тут..? Хотя-я…

Если разобрать его лицо на отдельные черты, то можно понять откуда взялось очарование: сознание человека тянется к идеалу, а лицо Волюнда идеально! И густые, темные кудри, и овал лица, каждая черта в отдельности и их сочетание. А уж светлые глаза на смуглой коже без малейшего изъяна — это вообще классика жанра: не знаю ни одного человека, которого оставил бы равнодушным такой контраст! Губы… Бли-ин, глядя на его губы невольно задумываешься о том, какие они в поцелуе!!! Я прислушался к себе с некоторым страхом и облегченно вздохнул: «Нет… мысли вполне себе гипотетические и реальной тяги не чувствую, так что целоваться с вампиром я бы не стал!»

И ведь вот же повод для зависти: я столько сил угробил, пока научился со своей щетиной бороться, а у него она не растет от природы, и не родинки, ни прыщика или угорька на коже! И да — идеально выдержана мера: мужественности ровно столько, чтобы сохраняя нежность, лицо все же оставалось мужским. Ведь как не крути, а если судить объективно, то за девушку Волюнда принять сложно.

Все эти мысли много времени на обдумывание не заняли и пока вампир хлопал ресницами и изображал полнейшую невинность, я уже совсем успокоился и меня даже на «хи-хи» пробивать стало, как это зачастую бывает, после того, как минует нешуточная опасность. Да уж, прямо «Искушение не Святого Ричарда!» Где-то я прочел такую версию, что вампиры вообще двуполые. Может отсюда и у этого их очарования ноги растут? Взял и прямо в лобешник высказал предположение фон Тирду! Мама родная, как мгновенно озверел вампир!!!

— Да с чего ты решил, что я могу становиться дамой?! — шипел он рассерженной коброй, — мы вообще отдельный вид и параллели с дефективными человеческими особями некорректны!

Но чем больше он злился, тем спокойнее становился я, а то ишь, взялся на мне свои фокусы отрабатывать. Наконец, видя что мне его эмоции по барабану, парень взял себя в руки и мы наконец перешли к конструктивному диалогу.

Оказалось, что я почти угадал: способность очаровывать у «Истинных» вампиров природная, как у фей например, или у сирен дар напускать чары голосом. Это для того, чтобы их вид мог питаться не убивая донора. Ну а на мне, этот засранец, попытался поэкспериментировать ради возможного скорейшего освобождения, едва представилась такая возможность. Только увы ему — я оказался слишком толстокожим. Кстати, наука мне на будущее: рядом с этим типом не расслабляться!

А что касается перемен во внешности, то я и сам мог бы догадаться, что кровь, которой я от широты душевной поделился с этим неблагодарным кровососом, запустила процесс регенерации, а он у них так силен, что внутренние изменения пошли буквально мгновенно, ну а наведя порядок во внутренностях, «выплеснулась» напоследок и на лицо, завершающий аккорд, так сказать.

— Зря ты это, — сокрушенно покачал я головой, — я ведь и так сказал, что отпущу, со временем.

Вампир скорчил такую рожу, что по нему можно было бы лепить маску «Скепсиса»:

— Самому, знаешь ли, как-то надежнее…

— Ну, и где твоя надежность, — я опять начал раздражаться, — а вот отношения со мной испортить — возможность намного более вероятная. Ладно, — перебил сам себя, — садись и рассказывай. Утро скоро, а мне хотелось бы понять, что здесь происходит до того, как продолжу общения с остальными обитателями замка.

— Что происходит..? — с какой-то будто разом навалившейся усталостью, переспросил Волюнд, — да обыкновенное предательство, подлость, лож и манипуляции. Можешь переставить в любой последовательности, все равно будет правильно…

— Ну, что-то такое я подозревал, — я задумчиво потер над бровями, — но ты уверен, что в такой… гхем, концентрации? И какая твоя роль в происходящем? Я ведь не ошибся, ты тоже «в деле»?

Вампир разразился горьким смехом:

— Как ты сказал?! «В деле»?! Да я главный инструмент готовящейся подлости…

Из этой фразы я вычленил главное: «инструмент»! Не «участник», а орудие!

— Ну и что тебя огорчает сильнее всего? Что участвуешь в качестве «инструмента» или что вообще «участвуешь»?