Перед ночным клубом «Pas de probleme!» на переполненной автомобильной стоянке теснились дорогие лимузины, спортивные кабриолеты и внедорожные «сараи» всех ведущих мировых производителей. Прямо у въезда на площадку их встречали шустрые парковщики в лиловой униформе, предлагавшие услуги по размещению личного транспорта в VIP-зоне и немного в отдалении, у заправочной станции и магазинчика запчастей. Владельцы «Ягуаров», «Мерседесов» и «Кадиллаков» артачились, требовали привилегий, называли парковщиков «баранами», пытались бросаться в них косметичками, окурками и бутылками с минералкой. Дело улаживал слоноподобный охранник, выдворявший буянов за ограничительную линию, или находивший с ними приемлемые для обеих сторон компромиссные решения.

Группки слегка подгулявших гостей нетрезво-громко обсуждали на свежем воздухе вчерашний футбол и стоимость вечеринок с участием звезд шоу-бизнеса. Какие-то юнцы хохотали над шутками штатного пьеро. Уличные официантки на роликах развозили напитки, то и дело стукаясь коленками и локтями о полированную жесть модных престижных колесниц. Снопы прожекторов, бившие сверху, придавали картине праздничный вид ярмарочного гуляния с элементами спортивного фестиваля или слета ветеранов бойскаутского движения.

Сам клуб представлял собой двухэтажную, облицованную красным мрамором постройку метров сорока в длину, без окон и наружных архитектурных украшений. Над ее плоской крышей был смонтирован внушительный макет творения инженера Эйфеля, оснащенный разной мудреной подсветкой и арочной неоновой витиеватой надписью с названием заведения. В центре здания виднелись тонированные стеклянные двери под козырьком из прозрачного пластика. Ведущие к входу ступени с лицевой стороны тоже мигали разноцветными огоньками, иногда складывавшимися в какие-то слова.

Покинув свой временный пост наблюдения за станцией заправки, Марат поднялся по лестнице и потянул на себя собранную из граненых шаров и цилиндров бронзовую ручку.

Дверь мягко подалась, он миновал зеркальный тамбур, и вплотную столкнулся с представителем местного фейсконтроля. Одетым в серый костюм «тройку» верзилой с водянистыми глазами и расплющенным носом. Стриженые ежиком, обильно смазанные гелем волосы детины лоснились, будто тот проводил мероприятия по борьбе со вшами и забыл смыть с головы выписанную паразитологом специальную мазь.

— Что угодно? — Глядя сквозь посетителя, дежурно поинтересовался контролер. — Если хотите отдохнуть, то Вам придется подыскать другое место, или заручиться надежной протекцией постоянного клиента.

Вместо ответа Марат с рассеянным видом сделал еще несколько шагов вперед, стал ощупывать карманы своих джинсов и крутить по сторонам головой, словно ища у кого-то поддержки и понимания.

— Не суетись. — Миролюбиво посоветовал детина, сразу переходя на «ты». — Привез для публики ландрин — выкладывай пароль и ступай в подсобку к Харламу. Он уже рвет и мечет, названивает вашему Драйверу — обещает того на счетчик поставить. Ты там с ним поаккуратнее — у него по беспределу срывы случаются, иногда курьеры отсюда прямиком в больничку едут. Шучу…

Верзила покровительственно подмигнул неразговорчивому доставщику «леденцов».

Тот, оттесняя его из-под объективов камер слежения в полумрак туалетного коридора, опять продвинулся вперед, потом растерянно уставился в пол, и, дождавшись, когда здоровяк машинально сделает то же самое, внезапно ударил расслабившегося вахтера мыском ноги в голень.

— Ах ты, гнида!.. — Гневно выдохнул кабан, на секунду обмякнув и потеряв контроль над ситуацией. — Да я тебя!..

Больше он ничего сказать не успел. Марат снизу вверх раскрытой ладонью вскользь саданул его по кончику носа, активизируя там особую точку Су-ляо, насыщенную нервными окончаниями, и отправил оппонента в глубокий аут.

Оставив самонадеянного крепыша отдыхать, пришелец спокойно миновал беснующийся в припадке душевного экстаза танцпол и, нигде не задерживаясь, поднялся на второй этаж, где располагался концертный зал, гостевые апартаменты и кабинет хозяина. Последний он определил сразу по шикарной крокодиловой обивке двери и особой лиловой ковровой дорожке на полу с рисунками из Кама-сутры. Желтые, переплетающиеся в любовных утехах тела струились до самого порога, наглядно демонстрируя основные пристрастия шефа и общую демократичность тутошних нравов.

Попирая стопами изображения сладострастных затейников, Марат приблизился к двери и деликатно постучался.

— Не сейчас. — Раздалось в ответ из-за кожаного переплета. — Я занят. Зайдите минут через двадцать.

— От Харлама. Срочно. — Буркнул он, имитируя озабоченность. — По поводу ландрина.

— А-а-а, черт, — простонал голос, — входи, да ворочай языком поживее, не то вовсе говорить разучишься!

Марат, сгорбившись и склонив голову, преступил порог, аккуратно прикрыл за собой дверь и проследовал к центру комнаты. Там услужливо остановился, исподволь оглядывая личный офис владельца заведения.

Он был насыщен эксклюзивным антиквариатом. По-барски восседавший в глубине комнаты за столом из ореха человек, лицом сильно напоминал Влада. Единственно, у этого субъекта скулы были гораздо шире, а подбородок обладал несвойственной острому подбородку Лозницкого волевой квадратурой. В остальном — различия отсутствовали. Работа пластического хирурга также не изменила характерную сутуловатость осанки и узнаваемые интонации голоса. Перед Маратом, без сомнения, находился условно-мертвый биолог.

— Здравствуй, Владик. Отличную башенку ты тут воздвигнул. Однако не понятно, как могло уродливое наследие господина Эйфеля вдохновить столь тонко организованного искусствоведа на подобные свершения. Может, у тебя после смерти вкусы поменялись? С покойниками похожие казусы частенько случаются…

Лозницкий — это все же был он — абсолютно не дрогнул и не смутился. Наоборот, на его новом лице появилось выражение вселенского облегчения и какого-то странного холуйски-радостного предвкушения неизбежной порки. Он мгновенно собрался с мыслями и отрепетировано заговорил:

— Приехал? А я тебя, не поверишь, ждал все годы. Знал, что ты рано или поздно грешника вычислишь и по его душу возникнешь. Всегда знал и к встрече готовился… Ты ведь убить меня хочешь — за этим явился? Я бы на твоем месте тоже хотел… Только не думай, будто я боюсь — мне на твои угрозы наплевать. Мой страх давно обернулся раковой опухолью в мозгу. Я, старичок, не жилец, и если ты меня прикончишь, возможно, окажешь величайшую услугу, избавив от последних страшных мучений. Полгода тяну на обезболивающих инъекциях, у меня нет будущего. Но, тем не менее, я готов предложить тебе материальную компенсацию за понесенный моральный ущерб. Хорошую компенсацию — ты станешь богатым и сможешь начать новую жизнь. С нуля — в любой стране мира, с любыми документами, любыми связями и знакомствами. У меня много денег. — Лозницкий попытался встать с кресла. — Очень много…

— Сиди, где сидишь. — Остановил его Марат, извлекая из-под куртки «Беретту» и угрожающе поводя стволом. — Мне твоя паршивая жизнь даром не сдалась, однако, если дернешься — произведу досрочную эвтаназию. Не сомневайся.