– Ну что вы, спасибо, мистер Милгер за ваше любезное предложение, – Сара как можно вежливее улыбнулась мужчине. Он покрылся испариной от разочарования и злости. Девушка продолжала:

– Но я страдаю аллергией на укусы блох. Мне придется воздержаться от удовольствия проехаться верхом с таким красивым мужчиной. А потом снова сесть в седло мистера Галагера. Возможно, он не такой симпатичный, но с ним мне не придется чесаться!

Мужчины у костра оглушительно хохотали. Мингер оценивающе оглядел Сару, потом Доминика и внезапно побагровел. Саре показалось, что она стоит на краю пропасти. Но вот Мингер довольно равнодушно отвернулся, присоединился к смеху товарищей и отошел к костру.

– Очень хорошо, – прошептал ей на ухо Доминик, когда Мингер оказался по другую сторону костра, и принялся отбиваться от грубоватых шуток, как только мог.

– Я и не знал, что у вас есть чувство юмора, мисс Сара. Удивительно, что под внешностью старой девы скрывалось столько талантов!

– Я не старая дева! – парировала она, не подумав. Она очень оскорбилась, услышав ярлык. Он посмотрел на нее и внезапно улыбнулся такой очаровательной улыбкой, какой Сара еще не видела. Голубые глаза лукаво мерцали на красивом лице, бронзовом от загара. Губы мягко изогнулись, на правой щеке появилась нежная ямочка. Сара озадаченно уставилась на молодого человека.

– Нет, конечно, нет, – подтвердил он и неожиданно дернул ее за спутанную прядь волос. – Ты просто притворялась, как делают это все женщины, натянув овечью шкурку. Когда случаются неприятности, ты выскакиваешь из собственной добродетельной оболочки и становишься неплохой женщиной.

Сара не смогла найти подходящих слов, чтобы ответить на этот, по всей видимости, своеобразный комплимент. А может, и не комплимент. Он мог иметь в виду то, что Сара по своей наивности даже не заметила. Возможно, даже намекал на ту ночь, когда Сара лишилась девственности… Должно быть, он догадался, о чем она подумала, и пришел к собственному выводу, наверное, не очень-то радостному. Улыбка сползла с лица, выражение глаз стало жестким.

– Пошли, – приказал он, повернулся и направился в темноту. – Думаю, будет лучше, если мы дадим время нашим друзьям, пусть они остынут, – он кивнул в сторону мужчин, которые сидели, уставившись в огонь, и обменивались тихими репликами. Сара быстро побежала следом за Домиником. Она не хотела оставаться на произвол судьбы. В следующий раз он может не подоспеть на помощь вовремя. Или решит не вмешиваться.

– Каким образом тебе удалось к ним пристроиться? – спросила она, торопливо догоняя его. Он стремительно уходил в густые заросли эвкалиптовой рощи.

– Ты сожалеешь, что они спасли мне жизнь? – презрительно поинтересовался он, даже не обернувшись, а продолжая вышагивать очень быстро. Сара поморщилась, сожалея, что задала подобный вопрос, неизбежно напомнив ему о собственном якобы вероломстве. Если он вообще хоть на короткое время забывал о нем.

– Вовсе нет, – ответила она подавленно. Он повернулся, чтобы взглянуть на нее, девушка заметила, что глаза его сердито блестят.

– Я случайно наткнулся на их лагерь, спустя три дня после того, как мне удалось убежать, испытав прелести так называемого возмездия. Они уже собирались сниматься, а я был полуживой. Думаю, они бросили бы меня умирать, если бы не сообразили, что я с усадьбы Ловеллы. Они спросили, так ли это. Когда я предусмотрительно ответил «да», они осмотрели мою спину, а остальное – додумали сами. Или вернее – основное. Они предложили мне лошадь и возможность присоединиться к ним, но с одним условием. Я должен помочь спланировать угон племенных овец, которых разводит твой отец. У меня не было обоснованной любви и привязанности к твоему дому и домочадцам, поэтому я согласился. И вот я здесь.

– Ты помог им поджечь загоны и конюшню. А ты знаешь, что некоторые лошади погибли в огне? Они сгорели заживо. Только мы с миссис Эботт бросились их спасать. Но вдвоем мы не смогли вывести всех. Ты убил их и украл наших овец, ты помог шайке негодяев напасть на усадьбу!

Голос у Сары дрожал от негодования, когда она перечисляла его провинности. Он равнодушно пожал плечами, недоумевая из-за того, что она попусту распаляется.

– Мне пришлось так поступить, чтобы остаться в живых. Они бы напали на Ловеллу так или иначе и без моей помощи. Почему ты уверена, что все должно обстоять по-другому? Ты поступила мерзко по отношению ко мне, черт возьми. Ты велела убить меня.

– Я никому не приказывала убивать тебя!

– Не лги мне, Сара. Я не люблю, когда мне лгут!

– Я, – она резко замолчала. Доминик остановился и принялся расстегивать пуговицы на рубашке. – Что ты собираешься делать?

Он нагло усмехнулся, словно обрадовался, что она боится.

– А на что похожи мои действия? Я снимаю одежду. Тебе не мешало бы тоже раздеться. Начинай.

– Что?

– Ты слышала, Сара. Раздевайся.

– Не буду. Остановись.

Он спокойно снял рубашку и бросил на ближайший сук. Прыгая с ноги на ногу, сбросил ботинки и отодвинул их в сторону. Потом принялся расстегивать пуговки на брюках. Сара повернулась к нему спиной, и сильно зажмурилась от ужаса. Внезапно она почувствовала, как Доминик обнял ее за талию.

– А ты помнишь маленький спор, который произошел между нами сегодня, Сара?

Он находился так близко, склонился к ее уху и говорил шепотом. Сара вздрогнула и попыталась выбраться, но он удержал без особого труда.

– Я ведь предупредил, что ты должна подчиняться мне. Ты будешь делать то, что я скажу и когда скажу. Так что раздевайся немедленно. Слышишь, сейчас же раздевайся!

– Нет.

– Бели ты не… если ты не… – теперь в голосе Доминика появилась шелковистость, теплое дыхание ласкало ей шею. – Я ничего не стану делать, Сара, как и обещал. Просто отдам тебя Мингеру и другим. А сам уйду. Тебе выбирать.

Сара снова попыталась дернуться, но его рука легонько сжала ее талию.

– Не пытайся сбежать, Сара. Я догоню тебя.

Сара ничего не ответила, она стояла зажмурившись и обхватив себе руками. Что она могла сделать? Она не сомневалась, что этот негодяй сделает все, что имеет в виду. Он отдаст ее Мингеру и не будет мучиться угрызениями совести. Ведь он уверен, что многократное изнасилование станет достойной местью за то, что она якобы пожаловалась на него отцу и приказала высечь соблазнителя. Но немыслимо было и другое, она не могла позволить ему превратить ее в животное, как произошло в прошлый раз. Наверняка он именно с этой целью и заставляет ее разлениться. Других причин нет.

Внезапно Сара почувствовала, как воспоминания о восхитительном наслаждении, которое получила в его объятиях, будят в ней задремавшие инстинкты. Если быть честной, как бы шептал ей тайный голосок, никакого вреда от подобного «насильственного» акта ее будет. Она снова испытает неописуемое чувство восторга.

Нет! Сара чувствовала, как плоть высвобождается из-под контроля рассудка. Плоть реагировала на воспоминания, сознание неистово бунтовало. Сара рассердилась на себя. Она не имеет права ронять чувство собственного достоинства.