Пленники проводили отъезжающего Палея долгим взглядом – возможно, он им поможет? Хотя какая ерунда… Разве можно идти поперек князя. Вадим разом отогнал глупые мысли.

– Слышь, – толкнул он плечом Валуя, – а наш Щербатый все десятником ходит.

– А что ему сделается? – ответил товарищ. – выжил – и хорошо…

– Да, – согласился Вадим, – выжил, а ведь с нами на одной ладье был…

Оба замолчали, вспоминая ту неудачную для них битву под Альдегьюборгом.

– М-да… – задумчиво протянул Вадим.

* * *

Вскоре доехали до какой-то деревни и встали на ночевку. Дружинники заняли сразу три избы. В двух поменьше разместился десяток Палея, а большую избу занял воевода со своими людьми. Здесь же, во дворе, остановилась телега с пленниками. Воины выгребли их из соломы и заперли в сарае вместе со свиньями. Иного подходящего места для содержания «самозванцев» не нашлось, хорошо еще, что сена было много, и они устроились вполне мягко.

Руки им развязали лишь на короткое время приема пищи. На этот раз пришлось довольствоваться только хлебом и водой. Затем руки им вновь спутали, и спасибо, что не за спиной. Спать с выкрученными назад руками было ох как неуютно.

– Новгород-то когда? – спросил Вадим.

– Так уже к полудню завтра и будем, – ответил Валуй, устраиваясь на мягком сене.

– Хорошо.

– Чего ж хорошего?

– В Новгороде все и разрешится…

– Что разрешится? – недовольно вопросил бородач. – я и так в толк не возьму, какая на нас вина?

Вадим пристально посмотрел на боевого товарища и сказал:

– Ты прости меня, Валуй…

– За что?

– За то, что я впутал тебя во все это…

– Ох, путано ты излагаешь… не пойму я, к чему ты это?

– Прости, если можешь, – продолжил Вадим, – из-за меня весь этот балаган. Там, в лесу, у старого деда… ты еще от ран не оправился… В общем, я теперь…

Он резко оборвал свою речь и прислушался. У ворот сарая скрипнул снег, а затем послышался шорох снимаемого запора. Вот створка едва заметно пискнула, послышались шуршащие по сену шаги.

– Вадим… Валуй… – тихо позвал голос из темноты.

– Кто здесь?

– Это я, Палей…

Щербатый приблизился на их голос, подсел рядом на сено.

– Ну и угораздило же вас, – шепотом изрек Палей.

– Ты про что? – Валуй округлил глаза.

– Я говорю, и угораздило же вас к молодому князю в немилость попасть…

– Да за какие такие прокуды? – не унимался бородатый «самозванец». – Ты не ведаешь?

– Хуже и не бывает, – вздохнул их старый знакомец, – в дружине сказывают, будто вы к врагам Гостомысла подались…

– Чего? – не поверил Валуй.

– Как князя Боривоя схоронили…

– Погиб все-таки? – неуверенно переспросил Вадим.

– Так с вами же в бою у ихнего града и зарубили его…

– Да уж, а я, признаться, и не верил, – перебил его юноша, – стало быть, правда.

– Правда, как есть правда, – продолжил Щербатый, – наши тогда из боя вышли, а чудины, так те вообще вой подняли. Все своего Юмала поминали, дескать, отвернулись боги от нас и не дадут победы над врагом. Младшие воеводы дружину в Новгород и повернули…

– Ты-то как спасся? – не удержался от вопроса Валуй.

– Да как… так и спасся, за борт меня опрокинули варяги, насилу до берега догреб… Я потом со всеми до Новгорода подался… там и князя хоронили, да сына его, Гостомысла – нового князя встречали. Вот так-то.

«Ладно, это все лирика», – подумал Вадим, а вслух молвил:

– Ты же не сказки нам сюда пришел рассказывать? Говори дело.

Щербатый покрутил головой, прислушался.

– Знаю доподлинно, тебя, Вадим, дюже князь видеть желает и, чую, не пирогами встречать станет, а железом каленым… уж я не знаю, кто на тебя донес, но поклеп был, тут не сомневайся.

– Про себя догадываюсь, но Валуй-то тут ни при чем.

– При чем, ни при чем, разбираться никто не станет. Прижгут железом да ноздри повырывают, тогда запоете, как соловьи… Я не спрашиваю вас, что вы супротив Гостомысла замыслили, хотя и хотел бы знать, да времени нету…

С этими словами он извлек из-за пояса нож.

– Да ничего такого мы не задумывали, правда, Вадим? – обратился к товарищу Валуй.

Юноша промолчал.

– Сейчас не место разбор чинить, уходить вам надо, – настойчиво произнес Щербатый.

– Ты что удумал? – тревожно спросил Валуй, увидев блеск металла.

– А вот что…

Новгородский десятник по очереди освободил им руки от пут.

– Бежать вам надобно, сейчас же… не мешкая…

– А как же ты? – обеспокоился Вадим.

– За меня не кручиньтесь… вона врежьте мне под глаз, чтобы синяк округлился, а я скажу, что воды вам принес…

– Понятно, – кивнул Вадим.

– Тогда прощевайте, – положив им руки на плечи, попрощался Палей, – кони у избы стоят, справа, найдете… Там и котомка с хлебом… да меч мой возьмите и нож…

– Благодарю, – пожал его руку юноша.

– До встречи, друг, – крепко стиснул его в объ-ятиях Валуй, – еще увидимся…

– Увидимся, увидимся, когда вы свое доброе имя вернете, но вот только, чую, не скоро…

Беглецы встали и хотели было уходить.

– Стойте, окаянные, – окликнул Палей, – приложите-ка меня, как договаривались.

– А-а-а, – забывчиво протянул Вадим, – ну, ты не серчай…

– Не бу…

Он не договорил. Вадим размахнулся и треснул своего спасителя по голове. Впотьмах он не разглядел, куда пришелся удар, а только услышал, как Палей мешком упал на сено.

– Ты, поди, не зашиб ли его? – тревожно спросил бородач.

– Да нет, дышит, – ответил Вадим, прислушиваясь, – пошли…

* * *

Осторожно протиснувшись через створку ворот, Вадим выглянул во двор, огляделся. Во дворе неярко горел костерок, между их сараем и домом маячил одинокий сторож с факелом в руках. Вадим выждал немного, и когда воин, подойдя к костру, потушил факел и уселся на бревно, подал знак Валую. Тенью они метнулись к телеге и затихли. Сторож продолжал мирно сидеть у костра. Юноша прикинул в уме, что, захватив коней, им не удастся проскочить мимо этого дружинника, и он решил действовать внаглую.

– Кони должны быть вон там, – указал он товарищу, – давай туда.

– А ты?

– Давай без слов…

И больше не говоря ни слова, приподнялся и, обойдя телегу, кинулся к костру. Снег хрустнул под ногами, воин поднял голову и увидел перед собой Вадима с мечом в руках. Дружинник успел вскочить, но Вадим не хотел его убивать… Замахнулся и плашмя ударил по шлему. Ошеломив охранника, он добавил ему с левой в челюсть. Ноги парня дрогнули, и он завалился на бок. Вадим подхватил дружинника, чтобы тот при падении не забрякал доспехами, и усадил на бревно. Надо было как-то закрепить тело, и Вадим, лихорадочно озираясь по сторонам, быстро отыскал взглядом копье. Одной рукой придерживая тело, другой он дотянулся до древка. Устроив тело на бревне, он подпер его спину копьем, вонзив наконечник в землю. Получилось, конечно, кривовато, но кто там ночью будет разглядывать… Для пущей конспирации прикидал снежком костер, сбив пламя и оставив только немного углей. Так, дело сделано.