Короткие юбки с криками бросились врассыпную. Из темноты ударил второй автомат – это включился Леха Харэ. Первая же очередь перерезала двух девчонок, третья заметалась из стороны в сторону и попала под колеса ворвавшегося во двор «пазика».

«Тойота» рыскнула влево и врезалась в дерево. Из нее выпал Костя, вскочил и тут же упал, изрешеченный маленькими злыми пулями. Остальные пассажиры, залитые кровью, так и остались в машине. Отстегнутый магазин упал на землю, и Сопло тут же вставил новый. Из автобуса выпрыгивали бойцы Филата, и он, не раздумывая, принялся поливать их свинцовым дождем. Игнатик сразу получил очередь в живот и, скрючившись, упал. Но Монгол тут же отомстил за товарища, всадив короткую очередь в лицо обезумевшего боевика.

Слон швырнул гранату в темноту, где перезаряжался Леха Харэ. Грянул взрыв, красно-желтая вспышка разорвала темноту. Это сработала Ф-1 с радиусом разлета осколков двести метров. Острые чугунные куски с визгом рванули во все стороны. Они изрешетили и джип, и Леху Харэ, а заодно и Сеню Новикова с Серафимом.

Не обращая внимания на потери, Филат, Монгол и Слон рванулись ко входу в баню. Если бы Сопло не был натуральным дебилом и выполнил команду старшего, спрятавшись за тяжелой железной дверью, атака бы захлебнулась и, скорей всего, несложный план Филата провалился. Но Сопло этого не сделал, а поскольку теперь сам лежал в тающем снегу, как выпотрошенный воробей, то и спросить с него никто за это не мог. А именно по его вине бойцы Филата ворвались туда, где кайфовали бойцы Олега Канаева.

* * *

– Ну, как обстоят наши дела? – начал Малышев очередное совещание.

Уже неделю руководители завода не покидали территорию. Комнаты в профилактории оборудовали вполне прилично, Фёдоров полностью поменял охрану, подтянутые вооруженные молодцы патрулировали периметр, блокировали заводоуправление и профилакторий. Угроза непосредственной расправы отодвинулась, но всем хотелось определенности.

– Я тут подсчитал дебет-кредит, – сказал Вайс, доставая блокнот. – Все, что нам удалось собрать, – это двадцать семь процентов акций. До контрольного пакета не хватает двадцать четыре процента. Вот такой расклад…

– А сколько нахапали москвари? – спросил Фёдоров. Глаза у него были красными, но спиртным не пахло. Видно, осталось после вчерашнего.

– Я же у них не спрашивал! Да и вряд ли они бы честно ответили…

– Опять умничаете? – трезвым Фёдоров не хамил. Во всяком случае, явно. Не обзывал очкариком, даже обращался на «вы».

– Вряд ли они больше скупили, – задумчиво произнес Малышев. – Мы же лучше знаем и обстановку, и людей… Кстати, недавно наши скупщики с теми схватились, которые из «Артемиды». Ихняя Люсьена всем рассказывает, как ей какой-то кавказец глаз подбил, а она ему всю рожу расцарапала…

– Какой еще кавказец? – насторожился Фёдоров. – Среди наших скупщиков таких нет! И рожи у всех наших целы… Где это было-то?

– Да вроде в том доме, где наши пенсионеры живут.

– На Ченцова, что ли?

– Наверное. А что ты так встрепенулся?

– Да то, что когда мои скупщики туда пришли, то все акции уже были проданы! А скупала их как раз эта Люсьена с каким-то недомерком, и этот, с усиками… Люсьена работает на москварей, а этот кавказец – на кого? Уж не на нас, это точно!

– Ты хочешь сказать…

– Если он не работает ни на нас, ни на них, то на кого? Значит, тут замешана какая-то третья сила? О которой мы ничего не знаем?

– Не усложняй… Какое-то недоразумение, оно скоро выяснится.

– Ладно, – кивнул генеральный. – Какие есть возможности по расширению объемов наших ак-тивов?

Фёдоров хмыкнул и достал свою фляжку.

– И слова в простоте не скажут! – сказал он в пространство и сделал первый длинный глоток.

Вайс снова заглянул в свою книжку.

– Есть несколько крупных акционеров из числа бывших руководителей: у Смолина одиннадцать процентов, у Поленова восемь, у Станицына семь…

– Отлично! – Малышев потер руки. – Это решит наши проблемы!

– Да, точно! – обрадовался Фёдоров. – Чего же ты молчишь?

– Но они не собираются решать наши проблемы и ничего продавать не собираются… Надеются на огромные прибыли в будущем!

– А если уговорить, ну, или, скажем… надавить? – спросил Малышев.

– А если надавить на них, ну, или, скажем… уговорить? – одновременно с ним спросил Фёдоров. – Наехать, припугнуть, денег пообещать…

– Кого припугнуть, Смолина? – усмехнулся Вайс. – Он тебя так припугнет! Или забыл?

– Н-да…

Все трое переглянулись. Нрав у бывшего главного бухгалтера был суровый, а его сын работал в руководстве областной милиции. Да и главный инженер Поленов не подарок, и главный технолог Станицын… Это были люди из старой школы руководителей, к тому же их знал весь город. Наехать на них мог только полный отморозок.

– А что же делать? – прогудел Фёдоров. Щеки его покраснели, он уже подходил к своей обычной кондиции. – Очкарик что предлагает?

Коммерческий директор уставился на Вайса. Но тот уже устал бояться грозного Урагана.

– Придётся, многоуважаемый народом Николай Егорович, идти в тот самый народ и пить с ним не двенадцатилетний вискарь, а палёную водяру полуторадневной выдержки. И в задушевных беседах выяснять, у кого в сундуках и подвалах хранятся запасы драгоценных документов!

– Что-о-о? Ты кому это гонишь, безволосая мартышка?!

Тут уже не выдержал Малышев. Он лёг грудью на стол и громко прошипел, отчего стал похож на друга Маугли удава Каа:

– Хватит из себя великого корчить! Андрей Германович дело говорит! Надо тебе в народ идти, причем лично! Понадобится – все пойдём в народ, все будем гробить печень…

– Да почему я?! – заревел Фёдоров, как раненый медведь. – Вы что, мальчика нашли? Шестерку? Почему я?!

– Да потому! – Малышев откинулся на спинку кресла и перестал быть удавом. – У тебя репутация такая… Подходящая…

– Какая такая репутация?

– А такая! У нас половина народа по тюрьмам сидела. А кто не сидел, тот симпатизирует страдальцам. Вон, блатной шансон из каждого окна несется! Так что ты, Николай Егорыч, будешь нашим флагманом в борьбе за правое дело!

– А что, я готов! – мгновенно изменил позицию коммерческий директор. – Я всех так разворошу – мешками акции понесут! Но и вы свои жопы от кресел отрывайте! Работать надо, господа, работать!

* * *

Пашка Колотунчик большой лопатой убирал жидкую грязь, когда сбоку к нему подошел массивный и краснолицый человек с уверенными манерами начальника и одетый, как начальник: кожаное пальто на меху с поднятым воротником, надвинутая на глаза шляпа.

– Работаешь, товарищ пролетарий? – сказал он.