– Ты теперь всю дорогу меня шпынять будешь?

Вовка забрала печенье и присела с Ильей за дальний столик. Пока Лёля с Федей переругивались, дожидаясь своего кофе у автомата, Илья наклонился к Вовке и взял ее за руку.

– Все будет хорошо, – тихонько улыбнулся он.

Вовка сжала его пальцы покрепче и вдруг подумала, что уж кое за что она Джинну благодарна. Вернее, кое за кого. Ведь если бы не вся эта история, Илье бы не от чего было спасать Вовку, Вовка не морочила бы Илье голову загадочными выходками, а Илья бы в свою очередь нисколько бы не заинтересовался Вовкой.

Зашлепали по плитке босые ноги, застучала занавеска из стеклянных бусинок, прикрывавшая проход в подсобку, и в зал высунулась мальчишечья голова.

– Мам, чем пахнет, а?

Одной рукой мальчишка тер глаз, а второй теребил клапан кармашка на пижамной курточке.

– Ты чего вылез? – всполошилась девица с куцым хвостиком. Вскочила из-за стойки, бросилась к сыну.

– Какао хочу. Можно мне, мам? Хочу какао, – заканючил он.

Лёля с Федей уже отошли от кофейного автомата, и мальчишка проводил их стаканчики тоскливым взглядом.

– А ну-ка марш спать, – девица отвесила мальчишке подзатыльник, и нитки с бусинами отчаянно забряцали. – Ты каждую минуту меня дергать будешь?

Мальчишка втянул голову в плечи и нехотя развернулся, чтобы нырнуть обратно в подсобку. Вовка на мгновение оцепенела. У мальчишки, который очень хотел какао, на правом глазу белела бинтовая нашлепка…

Девица вернулась за стойку и, столкнувшись с Вовкой взглядом, принялась оправдываться:

– Дома не с кем оставить, а у меня сутки через двое. Приходится таскать с собой…

Но Вовка мотнула головой:

– А сестра у него есть?

– Какая сестра? – девица моргнула. – Куда еще-то, я и одного едва тяну…

Она помахала рукой без кольца.

– Нет сестры? По имени Рита, – глупо переспросила Вовка.

– Ни Риты, ни Маши, ни Кати, – сощурилась девица. – А вы почему вообще спрашиваете?

– Да так… Извините, обозналась, наверное. А можно я ему какао куплю? За свой счет.

– Зачем это? – девица сложила руки на груди.

– Ну… За беспокойство. Разбудили малыша, шумим.

– Малыша, – фыркнула девица. – Спиногрыз это, а не малыш. Ну, охота, покупайте. Спасибо, что ли.

Вовка заулыбалась.

– Мне только из-за кассы уходить нельзя. Сейчас позову…

– Да я ему принесу. Можно?

– Ну, пожалуйста.

– Дашь полтинник? – Вовка подлетела к Илье.

– Ха, – удивился он. – Я, конечно, всех угостил, но чтобы и добавку…

– Я верну.

– Целый полтинник… – Илья задумчиво покопался в кошельке. – Ты прямо грабишь.

– Печенье было дороже, – напомнила Вовка.

– Шуток не понимаешь, ясно. У меня только мелочь.

Он высыпал ей в ладонь монеты.

– Спасибочки.

– Чего это ты задумала? – бросила ей вслед Лёля.

Девица проследила за тем, как Вовка засовывает монетки в автомат, потом вытаскивает стаканчик и аккуратно несет его на вытянутой руке, стараясь не расплескать.

– Там сразу направо, – махнула девица.

Вовка кивнула. Бряцнули бусинки, пропустили ее в полутемный обшарпанный коридорчик. Под ногами заскрежетала лопнувшая плитка. В конце прохода слабо очертился дверной проем.

– Тук-тук.

Вовка заглянула в комнатку. Помещеньице было плотно заставлено канистрами с омывающей жидкостью, на паллетах громоздились плотно набитые мешки, в углу теснились баллоны с водой. Под крошечным окном втиснулась раскладушка. Мальчонка тут же откинул одеяльце – не слишком чистый клетчатый плед – и опустил голые пятки на пол.

– Мама тебе какао сказала принести. – Вовка подошла поближе. – Вот, держи.

Мальчишка недоверчиво смотрел то на гостью, то на стаканчик, но аромат какао пересилил опасения, и мальчонка протянул сразу обе руки.

– Осторожно, горячо. Пей потихоньку.

Вовка присела рядом и всмотрелась в его забинтованный глаз.

– Спасибо, – буркнул он, сделал торопливый глоток, все-таки обжегся и запоздало испугался: – А вы ничего сюда не подсыпали?

– Ну, разве что немного сказочной пыли, – задумалась Вовка. – Для волшебных снов. Ты не против?

Мальчишка просиял и сделал еще один глоток.

– Вкусно.

– Любишь волшебные сны?

– Еще как.

– Ну вот. Только нужно лечь и крепко-крепко закрыть глаза. И не вставать. Встанешь – все сны распугаешь.

– Правда?

– Правда-правда.

– Я тогда допью и лягу, – пообещал мальчишка.

– Только не торопись. Иначе сказочная пыль плохо усвоится.

– У… усвоится?

– Ну, не подействует.

– Хорошо.

Вовка смотрела, как аккуратно мальчишка пьет – глоточек за глоточком, – а потом спросила:

– Вы где-то тут рядом с мамой живете?

– Ага. В городе.

– В Краснокумске?

– Ага.

Вовка нахмурилась, пытаясь разглядеть лицо мальчишки получше. Из окошка лился слабый отдаленный свет с трассы, и понять, тот ли это мальчонка, Вовке никак не удавалось. Но если они с мамой живут в Краснокумске, то это, скорее всего, не тот, что встретился ей в заброшенном особняке, а потом и в скверике перед домом. К тому же пацаны ведь еще те непоседы. Вряд ли в округе живет один-единственный мальчонка, который умудрился напороться глазом на какой-нибудь штырь и заработать вот такую повязку.

– А что у тебя… – заикнулась Вовка.

– С глазом? – расцвел мальчишка. – А я покажу.

Он сунул пустой стаканчик под раскладушку и принялся сдирать лейкопластырь.

– Погоди, зачем! Не порть…

Вовка хотела сказать «повязку», но так и застыла с распахнутым ртом.

Второго глаза у мальчишки не было.

Сначала Вовка подумала, что ей привиделось. Мало ли во тьме померещится! Глаз, наверное, просто закрыт. С ним что-то случилось: наверное, мальчишка и правда на что-то напоролся. Доигрался и лишился глаза. А теперь веко закрылось и не двигается. И ресниц тоже нет – наверное, выпали. А может, это ожог?..

Но чем дольше Вовка вглядывалась в провал на месте правого глаза, тем яснее понимала, что никакой травмы не было. Не было и шрама – ни царапинки, ни шовчика – вообще ничего.