Один охранник упал с рассеченным черепом, второй отпрянул назад, зажимая горло, безуспешно пытаясь остановить кровавый фонтан. Третий бросился на нее с дубинкой-клинком. Одним почти небрежным взмахом цзяня Лин отсекла ему кисть.

Лин знала об эффекте просачивания. Но сама она сказала бы, что в нее вселился дух предка, помогая достичь общей для них обеих цели.

В этот момент Шао Цзюнь была счастлива.

Она занималась любимым делом – плечом к плечу со своими братьями дралась против тамплиеров.

Муссу переполняла ярость. Чистая, холодная, расчетливая ярость. За личные обиды, и не только, за все, что мучило его предка и разрывало сердце ему самому. Как и Лин, он дрался со скоростью и яростью демона, орудуя посохом так ловко, словно всю жизнь только этим и занимался.

Это получалось легко и естественно. Он приседал, круговым движением посоха сбивал нападавших с ног, бросался к ним и быстро царапал когтями. Мусса не старался вскрыть сонную артерию. Однажды Батист сказал: «Маленький крюк творит смертельный трюк».

Маленький коготь-крюк выводил противника из строя, а смертельный трюк состоял в том, что тамплиер падал и с пеной на губах бился в конвульсиях, умирая мучительной смертью… маленькая царапина, и больше никаких усилий.

Мусса развернулся, уклоняясь от удара, едва не раскроившего ему череп, и рассмеялся.

Натан мечом легко блокировал удар дубинки-клинка, ловко повернул запястье, и оружие врага отлетело далеко в сторону. Потребовалось лишь мгновение, чтобы восьмидюймовый клинок из наруча на левой руке Натана вошел в сердце охранника. Он упал, а Натан успел увернуться от удара другого охранника, напавшего на него с жестоким оскалом на юном лице.

Черт возьми, он был сегодня в ударе. Меч, словно продолжение его руки, полоснул нападавшего прямо по горлу. Развернувшись с военной точностью, Натан ухватил следующего охранника за плечо и проткнул его мечом.

Резкая боль обожгла ему правое плечо, и рука, державшая меч, ослабла. Арбалетный болт торчал из предплечья. Разъяренный Натан ухватился за него и выдернул. Но подскочившему охраннику удалось выбить из раненой руки меч, отлетевший на недосягаемое расстояние.

Охранник дорого за это заплатил. Натан вонзил окровавленный болт в плечо противника и ударом ноги отбросил его назад. А когда тот повернулся, выпустил скрытый клинок и с большим удовлетворением вонзил ему в горло.

Так-то лучше. Преодолевая боль в плече, Натан схватил другого охранника и при помощи его же собственной дубинки свернул ему шею.

Он остановился перевести дыхание и самодовольно посмотрел на поверженного противника. Даже без оружия настоящий джентльмен превосходит…

Удар в спину неприятно удивил его.

Клинок вошел глубоко и основательно, Натан сразу же почувствовал слабость во всем теле. Он закрутил головой по сторонам, сделал несколько шагов и упал.

«Будь ты проклят, Дункан, высокомерный подонок!» – подумал Натан, и это было последнее, что он успел понять.

Кэл ударом кулака отбросил нападавшего, тот зашатался, но не свалился с ног. Движением запястий Кэл обнажил клинки и крест-накрест располосовал противнику грудь. Охранник упал на колени, Кэл вонзил клинки с обеих сторон ему в шею. Хлынула кровь, и охранник рухнул на пол.

Кэл поднял голову, готовый отразить новое нападение, и увидел лежавшее на каменному полу тело в серой тунике и таких же серых брюках. Глаза Натана оставались широко открытыми. Смерть сделала его лицо совсем юным.

Но время для скорби придет позже. По крайней мере, Натан умер в бою с настоящим противником.

Кэл остановился оценить обстановку. Его грудь блестела от пота, он видел, что Мусса тоже изрядно вспотел, царапаясь, как дикая кошка, или без видимых усилий сворачивая шеи налетавшим на него врагам.

Лин, казалось, совершенно не устала. В руках у нее была тонкая веревка с грузилом на одном конце, и она буквально танцевала на поле боя. Не прилагая лишних усилий, со спокойным, сосредоточенным лицом, она набрасывала веревку петлей на шею или просто разбивала грузилом голову.

Пол был усыпан телами. Кэл не стал терять время на счет поверженных тамплиеров, но на глаз их было не меньше дюжины, а возможно, и вдвое больше. Не стоило обольщаться, скоро их место займут вновь прибывшие, если только освобожденные Эмиром ассасины не помогут Кэлу и его товарищам.

Над головой послышался отчетливый звук, заставивший Кэла выключиться из боя. Он застыл на месте, как в тот раз, когда его обступили ассасины из минувших столетий. Но краем глаза он все же следил за тем, что происходит вокруг.

Он слышал, как Алан Риккин сказал, что получил все, что ему было нужно, и отдал приказ очистить здание. Он видел, что София сопротивлялась… но ее утащили силой.

Они знают, где спрятано Яблоко.

И звук над головой – это шум работающего винта вертолета. Они улетают в Севилью, чтобы забрать Яблоко Эдема.

Кэл сорвался с места прежде, чем успел принять решение, запрыгнул на обездвиженную руку «Анимуса», ставшую для него орудием пыток и великим благом, и начал, словно обезьяна, взбираться по ней наверх. Лин, разделавшись с последним охранником, последовала за ним.

Алана Риккина надо остановить во что бы то ни стало. От этого в буквальном смысле зависит судьба всего человечества.

Выход на крышу преграждало огромное круглое окно. Яростным движением Кэл обнажил клинок и ударил в центр стеклянного круга. Стекло разлетелось и осыпало его дождем осколков, оставляя на теле мелкие порезы.

Кэл, не обращая внимания на боль, подпрыгнул и забрался на большой купол крыши. Вертолеты поднимались в воздух.

Кэл бросился за ними, перепрыгнул с купола на плоскую часть крыши и побежал изо всех сил, но было поздно. Ему не хватило минуты – может быть, двадцати секунд.

Каллум Линч стоял один на крыше реабилитационного центра фонда «Абстерго» и смотрел, как вертолеты с тамплиерами исчезают в серых облаках, затянувших небо.

София никогда раньше не была в соборе Мария-де-ла-Седе, больше известном как Севильский кафедральный собор. Она редко позволяла себе выходить за пределы мадридского фонда «Абстерго», и то лишь по тем делам, которые были непосредственно связаны с ее научными исследованиями. Доныне собор не был в круге ее интересов.

Разумеется, она знала о его существовании. Невозможно быть тамплиером и не знать, какую важную роль играли соборы в Средние века, особенно такие большие. Когда-то религия была основным инструментом, позволявшим ордену тамплиеров определять и контролировать судьбу человечества.

По преданию, в 1401 году на месте бывшей мечети, оставшейся после Реконкисты, капитул решил «построить настолько хорошую церковь, чтобы ее никогда нельзя было превзойти. Пусть потомки восторгаются ею после завершения и скажут, что те, кто осмелился задумать эту работу, были сумасшедшими».