— Да, все же могли позаботиться, ведь он на год младше вас, — рассеянно проронил Алекс.

Он чувствовал, как нарастающая ярость ослепляет его и ввергает в искушение немедленно сорвать свою злость. Александр Фортин, преследуя свои цели, явно нарывается, если позволяет себе так грубо попирать чувства всех остальных, однако, если мыслить логически, старый приятель не мог озлобиться на весь свет только из-за того, что пропала любимая родственница, он, судя по всему, пережил нечто более ужасное.

— А что случилось с вами в Индии, Алекс? — участливо поинтересовался он и почувствовал, как старый приятель застыл на месте, словно вкопанный.

— Не ваше дело, — огрызнулся тот, и Джек молча подивился его внезапно бесцеремонному холодному тону.

— Вы потребовали встречи со мной и вынудили заняться вашими делами в то время, когда все уважающие себя рыцари должны мирно почивать в постели, — рассудительно сказал Джек, обдумывая, стоит ли изощряться и вытягивать из Алекса темные обстоятельства его жизни в Индии.

«Пожалуй, стоит, — решил он, — если это поможет найти Рича». Правда, прямой связи между этими событиями он пока не усматривал.

— Тихо! — зашипел Алекс, и Джек застыл на месте, но затем вспомнил, что хозяин волен шуметь в свое удовольствие на просторах своих поместий, в коих он презирает всех и вся.

— Приведите мне хоть одну разумную причину тому, и я соглашусь обдумать ее, — пробормотал он достаточно тихо для постороннего уха.

— Вспомните, что я приложил к своему письму, Джек, — зловеще зашептал Алекс, — и придержите свой поганый язык, если действительно желаете знать, где я раздобыл это.

— Черт побери, вы еще сомневаетесь в моих желаниях?

— Знаете, даже я слышал, что болтают про вас и вашего кузена, а я уже побывал в аду, и черти научили меня ничего не принимать на веру, мало ли что видится, тем более слышится, — враждебно прошипел Алекс и отодвинулся, явно прислушиваясь к чему-то за стенами укрытия.

Джеку невольно вспомнился жестоко избитый бездомный пес, он некогда приютил его, несмотря на советы многоопытных дяди и тети, которые посулили приобрести ему более породистого любимца. Тот бродяга, подобно Алексу, злобно рычал и готов был сорваться с поводка на лакомую добычу или улепетнуть, если не было шанса одержать победу. Джек не мог бы объяснить своей странной привязанности к тому трудновоспитуемому животному, но в своей прежней жизни Арес видел от людей мало хорошего, его разве что не прибили до смерти, однако дух его не сломался в суровых испытаниях. Два года прошло, как умер тот боевой мастиф, но ни один любимец не смог занять место этого бродяги в сердце Джека.

Конечно, Александр Фортин — не побитый пес, а Джек — не сиротливый юнец, горюющий по родителям и уверенный, что у него хватит времени и молодого упрямства, чтобы завоевать доверие существа, отверженного всем остальным миром. Джек напряженно вслушивался: нет, ничего вроде не нарушало ночную тишину. Он подумывал, не пора ли вернуться в свою постель, и надеялся, что Алекс придет к разумному решению или предоставит ему такую возможность, но тот внезапно бросился вниз по ступеням и выдернул из тени некую заблудшую душу.

Джек рванул следом, и кровь едва не застыла в его жилах, когда он услышал явно женский вскрик. Его сердце же забухало молотом — то могла быть Джессика в жестких лапах сурового мстителя. Казалось, каждый удар, что тот боец обрушивает на нее, набатным звоном отдается в его теле, каждый ее стон вонзается в него, как кинжал. Ужас грозил парализовать его и превратить в беспомощного инвалида, поскольку он вдруг осознал, что от их отношений зависит сама его жизнь.

— Отпустите ее, — потребовал Джек, выходя из ступора. Он прыгнул со ступеней на врага и потянул Алекса от бурно сопротивляющейся пленницы. — Только посмейте обидеть ее, проклятый маньяк, — взревел он, едва не сходя с ума при мысли, что Фортин посмел дотронуться до Джесс хотя бы пальцем.

— Скотина! — отозвалась женщина, извиваясь в хватких руках Алекса, и Джек, очнувшись, обрел разум и сочувственно скривился, глядя на былого соратника.

Персефона, растопырив пальцы, старалась достать ногтями лицо обидчика, вцепившегося в ее запястья бульдожьей хваткой.

— Распущенный наглец, отвратная бестия, посмел напасть на меня! — кричала она, хотя Алекс не нападал, пытаясь удержать ее руки, не причиняя вреда.

«И это существенно», — решил Джек, в противном случае просто сшиб его с ног.

— Добрый вечер, милая кузина, — проговорил Джек медленно и спокойно, надеясь, что его будничный тон успокоит обоих, пока они не успели изувечить друг друга.

Как оказалось, он избавил Алекса от жестокой головной боли, поскольку на этот раз из кустарника и в самом деле выскочила его Джесс и, воспользовавшись общим замешательством, замахнулась своим крепким посохом, словно битой, готовясь поразить напавшего на Персефону. Но, заслышав голос Джека, не опустила свое оружие на крепкую голову Алекса, а прокрутилась на месте и споткнулась о какую-то незаметную неровность на площадке. Джек бросился подхватить ее, но наткнулся на то же препятствие и растянулся поверх Джесс, несмотря на свои героические усилия перевернуться в падении, чтобы не придавить ее своим весом.

— Джесс, милая, я не ушиб вас? — выдохнул он, пытаясь осмотреть ее, и она воздала ему должное, сбросив с себя его ладони. — Мы не повредили вашу лодыжку?

— Нет, но когда вы приземлились на нее, она взвыла, как… даже сказать не могу, — сердито прошипела она, пытаясь встать на ноги.

Он немедленно потребовал ощупать ушибленные места и посмотреть, нет ли там кровоподтеков или растяжений, хотя подсознательно понимал, что она не стала бы так возмущаться, если бы получила серьезную травму, но настаивал, вопреки логике.

— Пустите, невежественный кретин, я сама, — решительно сказала Джесс и, раздраженно шикнув, смахнула его ладонь со своего округлого, изящно выражаясь, derriere.

— Нечего заноситься со своим драным достоинством, можете сами встать? — велел он достаточно благоразумно, по его мнению.

— Разумеется, тупица, — огрызнулась она и похлопала ладонью по земле, отыскивая свою импровизированную трость.

Джек отбросил ногой ненадежную палку, подал руку и вытянул Джесс, чтобы поставить на ноги, сочувственно поморщился, когда она застонала, пытаясь перенести вес на больную щиколотку. Затем ноги ее предательски задрожали, и Джек разъярился, чувствуя себя виноватым.

— Стойте смирно, вот дура! — рявкнул он ей, словно новобранцу на плацу.

Она между тем косилась на Персефону, застывшую в тисках Алекса, они безмолвно наблюдали живую баталию. Проникнувшись стеснением подруги, Джесс рванула было освободить ее из плена, но Джек пресек ее вольности.

— Моя кузина вполне способна постоять за себя, она успела навешать мне в детстве тумаков, и я теперь знаю, что, если развязать ей руки, можно насладиться ее отличным хуком справа. Если вам срочно надо кого-то защитить, предлагаю начать с Алекса, — сказал он и снова приступил к оказанию первой помощи, нащупывая раны на ее теле.