Патрульный корабль на фоне отвесных стен, возвышавшихся над красными песками более чем на милю, выглядел игрушкой, которую беспечные дети забыли на пикнике. Глубокие и широкие разломы, исполосовавшие склон, усиливали это впечатление. Они казались огромными и жадно раскрытыми ртами, втягивающими мощным дыханием своим потоки воздуха, готовыми проглотить все, что угодно, оказавшееся поблизости. И невольно возникало сомнение в том, что крошечный кораблик может быть настоящим космическим судном — даже на планете он выглядел маленьким и беззащитным.

Но наиболее полно беззащитность космического корабля чувствовал его капитан, майор Филипп Кэссиди. Потому что сволочная программа полета в самом конце своей сволочной работы преподнесла еще один сволочной сюрприз в виде намертво отключенной связи. Единственное, что оставалось работоспособным, — это экраны внешнего наблюдения, от которых толку в зарождающейся буре было немного. В редкие секунды затишья можно было разглядеть лишь несущиеся в воздухе клубы песка, которые делались все гуще и гуще; неба уже давно не было видно; исчезли в красно-серой мгле и дальние стены кратера Галилея; даже солнце превратилось в размытое тусклое пятно, едва различимое в высоко поднявшихся облаках пыли. Экран радара по-прежнему оставался мертв, серая поверхность его была безжизненна и пуста. Тур запустил процедуру перезагрузки стандартного программного модуля, но для этого ему потребовалось вначале стереть все обеспечение, нагло захватившее бортовой компьютер. На это ушло около получаса, и только потом команда принялась за работу. Сара настраивала боевой компьютер, Изя возился с передатчиком, который никак не удавалось запустить, а Тур с Крыской вполголоса переругивались относительно того, что там и как настраивать в компьютере управления полетом.

Порывы ветра делались все сильнее и дольше, и появление вездехода Кэссиди едва не проглядел. Тот неожиданно возник из клубов красновато-серой пыли в период краткого затишья — вынырнул, словно призрак; громадный грузовой вездеход, на таких обычно отправляются на облаву или на фермы. Подобные машины могли вместить до сорока человек, непонятно, зачем нужно было гнать такой транспорт?! Обычный патрульный вездеход вполне справился бы с доставкой троих людей… то есть двоих людей и одного тела.

Фил встал и прошел в шлюзовую камеру — подавать лифт и встречать гостей, которые, как он полагал, окажутся большим начальством. И в распоряжение которого теперь должен был поступить и сам майор Кэссиди, и весь его экипаж.

Вездеход остановился ярдах в сорока от «Отбоя» и минут двадцать не подавал никаких признаков жизни. Пылевое облако время от времени скрывало его из виду, и в один из моментов, когда сквозь мутную пелену проступила темная приземистая громада машины, на ней начали через равномерные промежутки времени вспыхивать фары.

Фил злобно выругался и нажал клавишу на блоке внутренней связи. Затем выругался еще раз, гораздо энергичнее и жестче, — связь по-прежнему не работала. Он вспомнил о браслете и вызвал Тура.

— Прожектором помигать можешь? — с досадой спросил он. — А то они нас, наверное, вызывают, а мы здесь, как… черт-те где… не ответить даже…

— Сейчас, сейчас, — торопливо пробормотал Тур. И через несколько секунд столб яркого света ударил в вездеход, вырвал его из пылевой мглы, моргнул несколько раз и погас.

На вездеходе тут же перестали истерично мигать фарами, а через минуту Фил увидел торопливо идущих к кораблю людей. Семь человек.

«Странно, — подумал Фил. — Почему так много?! Хотя да — тело нужно нести… И кстати, что мне делать с Гусем?..»

Эта проблема, долгое время старательно отодвигаемая Филом на задний план, встала сейчас перед ним во всей своей красе. Фил на Гуся был очень зол, но абсолютной уверенности в том, что погубленное программное обеспечение «Отбоя» и убийство Стефана ван Кайла является делом его рук, у Фила не было. Прямых доказательств причастности Гуся к этим преступлениям не имелось, да и косвенных, честно говоря, тоже. Несколько странных совпадений, которые действительно могли оказаться всего лишь совпадениями, не более того. И даже допросить толком Гуся не получится — Фил отдавал себе в этом отчет. Тут нужен следователь. А майор Кэссиди не был следователем, он был патрульным. Он привык к совершенно другой работе, которую хорошо знал и любил, — контроль. Контроль за порядком на вверенном ему участке пространства, когда с определенной опаской уже относишься к любому постороннему предмету — будь то космический корабль или даже случайный обломок, — в это самое пространство затесавшемуся. Возможно, именно поэтому «случайный предмет», в качестве какового подсознательно и воспринимался Гусь, затесавшийся в привычное пространство «Отбоя», и вызывал у Фила в первые моменты чувство опасности. Возможно, что Гусь виноват, а рисковать своими людьми и своим кораблем Фил был не намерен. Но ему почему-то хотелось лично доставить Гуся в полицейский участок, а не перепоручать это дело кому-нибудь другому. Фил вдруг понял, чего он опасается — последнего прощального взгляда, который бросит на него Гусь. По непонятной причине этот момент хотелось оттянуть. Может быть, чувство настороженности, испытываемое к Гусю, сделалось значительно слабее, Фил успел немного привыкнуть к парню и сейчас уже относился к Гусю как к члену своей команды… черт! Почему «Гусь»?! Не Гусь! Просто — лейтенант Густав Саневар, подозреваемый в убийстве и действиях, могущих повлечь… повлекших уже… осталось только узнать, что именно повлекших…

Фил, утомленный и раздосадованный этими самокопаниями, устало потер лоб ладонью, пожал плечами, так и не решив, как быть с Гусем, нажал клавишу, опускающую лифт, и подумал, что это очень большая удача, что лифт заработал так быстро. Иначе — карабкаться бы гостям на своих четырех… кстати! Интересный вопрос: если бы лифт «Отбоя» был рассчитан на десять человек, они бы явились сюда вдесятером?..

Семь человек — максимальное количество людей, которое лифт способен был за один прием доставить на борт. На «Отбое» (как и на всех остальных патрульных полицейских кораблях Золотого Треугольника) все так или иначе было подчинено количеству экипажа — семь кают, семиместный лифт, семиместный бот… вот только флаер четырехместный, но и это объяснялось соответствующей статьей инструкции, по которой на корабле (если он, конечно, не на стартовой площадке) не имели права оставаться меньше трех человек. Сейчас «Отбой» впервые за последние месяцы был перегружен, и на борт его поднимались еще семеро… многовато что-то, подумал Фил и вдруг понял, что мысль эта доставляет ему беспокойство. Словно бы на смену ему и его людям шел другой экипаж — как раз семеро… Или словно у космического корабля имелся предел, и нахождение на борту такого большого количества людей могло нарушить нормальную работу «Отбоя». Впрочем, о нормальной работе сейчас и вспоминать не стоит — часа три еще пройдет до того момента, когда бортовой компьютер, превратившийся сейчас едва ли не в груду бесполезного железа, снова станет живым и послушным…

Двери лифта мягко разошлись, и в коридор шагнул крепкий человек в не новой форме… хм, странно… знаков различия на его куртке не было и в помине. Стандартная полицейская форма астронавта, но ни одной нашивки — ни номера экипажа, ни личного номера, ни звания, ни имени.