Селянин низко поклонился:

— Мой правитель, я хочу вас спросить.

— Слушаю, — откликнулся Адэр.

— Сейчас ходят по дворам и делают опись имущества и живности. Зачем это?

— Чтобы вы могли распоряжаться своей собственностью: продавать, дарить, завещать.

— Я и так могу всё продать.

— Нет. Теперь не можете. Если вы продаёте корову, сделку с покупателем необходимо оформить в сельсовете. В вашей описи будет сделана запись. И покупатель заплатит налог.

Селянин рассмеялся:

— Покупатель не дурак, чтобы выбрасывать деньги.

Со всех сторон зашикали. Староста погрозил из-за спины Адэра кулаком.

Мужик прижал шапку к животу, низко поклонился:

— Извините, мой правитель. Я говорю что думаю. Я не понимаю и спрашиваю. Я хочу купить телегу. Зачем мне платить налог? С продавцом решим тихо-мирно и разойдёмся.

— А он придёт к вам через неделю и заберёт телегу. Закон будет на его стороне, потому что нарушителем закона будете вы. Вы не заплатили налог, и хозяином телеги остаётся продавец.

Селянин ссутулился:

— Вон оно как… А если я не куплю, а обменяю дрова на телегу?

— Налог заплатите оба.

Селянин потер шапкой нос, посмотрел на притихшую толпу:

— Это понятно, да… налог пять процентов… да… но я же могу договориться с продавцом. Будто его телега стоит пять моров, а не десять. Сколько я заплачу налога? В два раза меньше. Я могу так сделать?

Адэр улыбнулся:

— Можете. А через месяц к вам придет продавец и скажет, что ему нужна эта телега. Что он продал её, не подумав. По закону в течение трёх месяцев продавец имеет право отменить сделку через суд. Вероятнее всего, суд займет его сторону, и продавец вернёт вам пять моров вместо десяти. На вашем месте я бы не стал так рисковать.

Селянин закивал:

— Да… я просто так спросил… да… И телегу не я хочу покупать. Мой приятель. А я просто спросил.

С дальнего ряда раздался хриплый голос:

— Говорят, что теперь каждый год мы будем подавать декларацию о доходах. Зачем нам это?

Несмотря на то, что спутники правителя сидели в первом ряду, староста погрозил двумя кулаками.

— Декларация — это доказательство, что своё состояние вы заработали честным трудом, — ответил Адэр. — И вы сможете завещать его своим наследникам.

— Значит, если я построю сарай и не укажу его в декларации, мой сын не получит его? — спросил кто-то.

— Не получит.

— Но ведь это мой сарай.

— А где вы возьмёте доски на его постройку? Стащите у соседа или срубите дерево в государственной роще?

— Куплю.

— Где возьмёте деньги? Украдёте?

— Заработаю.

— Ваш заработок по закону будет считаться честным, если вы официально служите у кого-то или занимаетесь частным предпринимательством. Укажите свой доход, внесите сарай в опись имущества и распоряжайтесь им как хозяин, а не как вор.

— Насчёт своего дела, — проговорил селянин, подпирая плечом стену. — Два года я буду пахать на себя…

— Работать, — поправил его староста. — И встань правильно.

Селянин оттолкнулся от стены, сунул руки в карманы залатанной фуфайки:

— Два года я буду работать на свою семью, а потом буду платить налоги. Верно?

— Верно, — подтвердил Адэр.

— Зачем мне кормить ещё кого-то?

— Двадцать грасселей пойдёт детям-сиротам. Двадцать — одиноким старикам. Двадцать — инвалидам. Двадцать — на строительство школ и больниц. Двадцать — на строительств водопровода…

Загибая пальцы, Адэр продолжал перечислять статьи расходов из казны. Селяне слушали его, открыв рты. Они не подозревали, что жизнь страны намного сложнее их собственной жизни.

— Итого семь моров в месяц, — сказал Адэр. — Семь моров из ста. Если наймёте работников, вы будете платить пять моров из ста. Неужели это так много?

Селянин выпрямился:

— Я буду получать сто моров в месяц?

— Минимальный доход частного предпринимателя в Тезаре.

— Откуда они их берут? Как?

— Поэтому я даю вам два года без налогов, чтобы вы научились работать, как тезы, и начали зарабатывать больше них. — Адэр оглянулся на старосту и процедил сквозь зубы: — Почему народ ничего не знает о законах?

— Я рассказывал, мой правитель, — пробормотал тот.

— Вы хотите, чтобы через год половина селян работала в искупительных поселениях?

— Не хочу, мой правитель. Честно, не хочу!

— Так рассказывайте снова! Иначе с первым же нарушителем закона на скамью подсудимых сядете вы.

Староста торопливо закивал.

— Слушаю последний вопрос, — сказал Адэр.

— Вы приняли закон о детях, — донеслось из коридора. — Правильный закон. Теперь моего шалопая не бьют указкой по рукам, а сосед не таскает его за чуб. Хороший закон. А мне как быть? Раньше огрею сорванца ремнём, он неделю ходит шёлковый. Или поставлю коленями на горох, так он и воды принесёт из колодца, и снег во дворе уберёт. А теперь всё, культ ребёнка. Трогать нельзя.

Толпа загалдела, выражая поддержку.

— Учитесь воспитывать детей без рукоприкладства.

— А это как?

Пытаясь скрыть растерянность, Адэр расстегнул пиджак.

С первого ряда поднялась Малика. Повернулась к толпе:

— Меня зовут Малика. Разрешите ответить мне.

Селяне одобрительно зашумели.

Вскинув руку, Малика попросила тишины:

— Между отцом и сыном должно быть общение. Отец — это прошлое, сын — это будущее. Не только сын должен быть хорошим, хорошим должен быть отец. Ваш сын учится жить, глядя на вас. Будьте с женой нежным, и в сердце вашего сына не будет места жестокости. Будьте внимательны к соседям, и ваш сын забудет о грубости. Ничего не навязывайте сыну. Просто показывайте, как надо жить. Дайте ему любовь. Дайте понимание, что он не раб, что выбор всегда принадлежит ему. И пусть он не может выбрать мать и отца, но он может выбрать женщину и друга. Научите его выбирать хороших друзей, научите ценить свои чувства, и однажды он выберет настоящего друга и обретёт единственную женщину.

Малика постояла в звенящей тишине, глядя в окно. Вновь обратила взгляд на людей:

— Я приеду к вам. Обязательно приеду. Я поговорю с каждым, кто хочет, чтобы их сыновья стали хорошими отцами. Воспитание детей — это разговор не двух минут. Правителя уже ждут в другом селении.

Знатные гости, стражи и староста шли по улице. За ними на почтительном расстоянии следовала шумная толпа. Вдруг зверь вырвался из рук Адэра, взметнулся в воздух и перед самым лицом Малики поймал снежок. Глядя на гурьбу мальчишек, стоявших на сугробе, селяне окаменели. Никто из детей не хотел попасть в спутницу правителя, это получилось нечаянно. Бывает, когда мяч или снежок летит не туда, куда его бросили.