Рина шумно выдохнула.

Такого напряжения она не испытывала даже сегодня ночью с королем. Точнее, то напряжение было сладким, томящим и до одури приятным, а это… Она готова была вновь схватиться за кочергу, отличное и безотказное оружие. Угроза клирика прозвучала зловеще, он, наверняка, в состоянии осуществить ее. Но что-то подсказывает — пока она в стенах замка, магия и силы этого чокнутого фанатика ей не опасны.

За шторой что-то колыхнулось. Оглянувшись, Рина насторожилась.

— Кто здесь?

Не хватало еще, чтобы кто-то увидел все, что здесь только что произошло. И, хотя она громогласно заявила, что не желает больше работать на ковен, все равно выглядит она во всем этом не слишком хорошо.

Подбежав к шторе, распахнула, но к великому облегчению там никого не оказалось. Только окно с великолепным видом на утреннюю долину. Единственное, что смутило Рину — это мерцающая бабочка, стремительно улетающая от ее окна. В Дорносе вообще много всего мерцающего, сияющая мошкара под потолком, феи и светлячки над озерами. Но эта бабочка поселила в ее душе тревогу.

Огонь в камине вздыбился, стал лиловым, клирик сцепил зубы и процедил:

— Ты потешаешься надо мной, дитя?

— Ни сколько, — отозвалась Рина. — Просто сообщаю, что больше не желаю на вас работать. И вы не можете меня заставить. По-вашему, я должна влюбить в себя короля, подложиться под него, а вы его убьете, когда он ослабнет.

— Хоть одна здравая мысль от тебя, дитя.

Рина покривилась.

— Этого не будет, — сказала она решительно. — Я вам больше не верю. С самого начала у меня были сомнения насчет вашего ордена или что там… а, ковена. Но теперь все стало на места. Вы и ваш ковен Алиры — сборище фанатиков. Помогать больше вам не собираюсь. Король рассказал мне о ваших привычках приносить в жертву женщин. И как я сама не догадалась, вы же и меня, по сути, на алтарь возложили. Метафорический. Хотя, если подумать, не такой уж и метафорической, если вы знаете, что значит это слово. Так что все, баста. Всего хорошего. И больше не являйтесь ко мне в камин.

От собственной смелости у Рины зашлось дыхание. Она боялась, что у клирика хватит мощи навредить ей удаленно, сейчас как полыхнет синим пламенем, и поминай, как звали. Но, на ее счастье, у того, видимо, ресурс ограничен — только полыхнул, как головешка, и проговорил хриплым от злости голосом:

— Ты пожалеешь, дитя, что была так дерзка с клириком ковена Алиры. Мы найдем на тебя управу, и ты выполнишь, что должна.

— Я вам ничего не должна, — проговорила Рина.

— Это мы еще посмотрим.

Пламя вспыхнуло, плеснув синеватыми искрами на мраморный пол и погасло, причем погасло окончательно. Служанке теперь придется заново его разводить.

Рина шумно выдохнула.

Такого напряжения она не испытывала даже сегодня ночью с королем. Точнее, то напряжение было сладким, томящим и до одури приятным, а это… Она готова была вновь схватиться за кочергу, отличное и безотказное оружие. Угроза клирика прозвучала зловеще, он, наверняка, в состоянии осуществить ее. Но что-то подсказывает — пока она в стенах замка, магия и силы этого чокнутого фанатика ей не опасны.

За шторой что-то колыхнулось. Оглянувшись, Рина насторожилась.

— Кто здесь?

Не хватало еще, чтобы кто-то увидел все, что здесь только что произошло. И, хотя она громогласно заявила, что не желает больше работать на ковен, все равно выглядит она во всем этом не слишком хорошо.

Подбежав к шторе, распахнула, но к великому облегчению там никого не оказалось. Только окно с великолепным видом на утреннюю долину. Единственное, что смутило Рину — это мерцающая бабочка, стремительно улетающая от ее окна. В Дорносе вообще много всего мерцающего, сияющая мошкара под потолком, феи и светлячки над озерами. Но эта бабочка поселила в ее душе тревогу.

Когда Рина открыла дверь и увидела Лиама, сперва решила, что пришел возвестить о новом испытании для отбора. В конце концов, никто ведь его не отменял даже после этой незабываемой ночи с драконом. Хорошо, что на успела переодеться, теперь на ней голубое платье с открытыми плечами (да она не постеснялась на этот раз), волосы уложила крупными локонами, обулась в мягкие кожаные туфли.

Но через секунду поняла — с Лиамом что-то не так. Он и раньше не особо проявлял эмоции, но сейчас его лицо, как восковая маска. Будто ему крайне неприятно даже находиться здесь.

— Что случилось? — выдохнула Рина, перепугавшись, что с королем могло что-то произойти. Клирик угрожал ей, но кто знает, как он может реализовать свои угрозы.

— Идемте со мной, мисс Отокар.

Тон Лиама ей не понравился.

— Куда? — спросила она.

— Вы все поймете сами, — произнес Лиам и чуть отошел, показывая, что дольше ждать не намерен.

Рина сглотнула и шагнула вперед. В груди зашевелилось тревожное предчувствие, очень неприятное и жгучее. Прежде она не испытывала ничего похожего, и теперь казалось, что вот-вот начнется паническая атака (самое безобидное, что могло сейчас произойти).

Стража заняла места по краям от нее — личный приказ короля нарушить они не могли, что бы ни происходило. Лиам пошел слева и чуть позади. Рина чувствовала кожей напряжение и беспокойство, которое от него исходит.

— Да скажите, что в конце концов, случилось? — спросила она после очередного поворота.

Лицо Лиама осталось напряженно-непроницаемым.

— Некоторые уточнения и изменения, — очень витиевато и размыто ответил он.

После этих слов она поняла, что вытащить какие-то сведения из этого блондина попросту невозможно. Наверное, его не сломят никакие пытки. Да уж, «повезет» кому-то стать его женой. Хотя вообще-то кто знает, что скрывается под маской отчужденности и холодности.

Когда коридор с дверями, ведущими в покои кандидаток почти кончился, из самой последней вышла девушка в платье песочно-золотого цвета, с высокой прической каштановых волос, Рина узнала в ней Дендру Азар.

Увидев Рину в сопровождении стражей и Лиама она как-то многозначительно улыбнулась и по спине прокатились нехорошие мурашки предчувствия. Обычно эта особа не такая дружелюбная. Хотя ее оскал вряд ли можно назвать проявлением дружелюбия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Доброго утра, ваше высочество, — проговорила Дендра, приседая в почтительном поклоне и склоняя голову. — Надеюсь Его величество хорошо спал и пребывает в добром расположении духа.