– Даже будь я не женщиной, а ксероксом, – шутя говорила Эшли мужу, – и то вряд ли мне удалось бы сделать более точную твою копию.

У них во дворе высился огромный дуб, и Брендон построил на дереве для Роберта деревянный домик. Эшли, работая в студии, часто поглядывала на играющего сына. Иногда даже бросала работу и, стоя у окна, следила, как по сделанной руками Брендона лестнице Роберт карабкается в этот домик на дубе, или играет со своим колли по кличке Чейзер, прозванным так за неуемную страсть к погоне за автомобилями, или плавает в вырытом на заднем дворе пруду. Она смотрела на сына и не переставала изумляться чуду, которое они с Брендоном сотворили. «Мой шедевр», – думала Эшли, испытывая неизведанное доселе чувство удовлетворения.

Родители Брендона никогда не видели своего внука, если не считать фотографий, зато Роберт очень много времени проводил с отцом и матерью Эшли, которых обожал. Временами, когда Брендон уезжал по делам, а Эшли готовилась к очередной выставке, мальчик жил в долине Напа неделю, а то и две. Возвращался оттуда, переполненный впечатлениями. Сбор урожая, процесс изготовления вин, бесконечные и увлекательные рассказы дедушки о тосканских предках – все приводило его в восторг.

– Хорошо жить в долине, правда, мама? – не раз спрашивал он. – Никуда не уезжать, быть там все время…

– Наверняка, дорогой, – соглашалась Эшли.

Сейчас, стоя перед мольбертом и задумчиво глядя на чистый холст, Эшли собиралась приступить к тому, что планировала сделать уже давно: нарисовать портрет сына. Слишком уж быстро он растет. Нужно запечатлеть на холсте его прелестную детскую непосредственность до того, как она исчезнет навсегда.

– Не вертись, Роберт, – увещевала Эшли мальчика, нетерпеливо ерзающего на стуле.

– И сколько мне еще так сидеть? – ноющим голосом спросил он.

– Ну, немножко… Ты хочешь сделать сюрприз папе или нет?

– Но ведь можно просто пойти в магазин! Там есть такие кабинки, где фотографируются, – продолжал канючить Роберт. – И стоит это всего пятьдесят центов.

Эшли неодобрительно наморщила нос. Это не искусство, это даже хорошей фотографией не назовешь.

– Думаю, портрет, который я сделаю, понравится твоему папе больше.

– Но ведь у тебя есть мои снимки. Почему ты не хочешь рисовать с них? Другие картины ты всегда так делаешь! – Терпение мальчика явно подходило к концу, он весь извертелся.

– Роберт, пожалуйста, посиди еще чуть-чуть, – попросила Эшли.

– У меня уже ноги болят…

– Ты в точности как твой отец. – И она покачала головой и улыбнулась, вспомнив, как в Биг-Суре пыталась сделать набросок Брендона. – Однажды я попросила его попозировать мне, так он и минуты не смог посидеть спокойно. Пришлось оставить эти попытки. Ты что, того же добиваешься?

– Да! – широко улыбнувшись, воскликнул Роберт.

– Хорошо, ты победил, – сдалась Эшли и махнула ему рукой. – Беги гуляй. Придется и впрямь прибегнуть к твоим последним фотографиям.

Мальчик спрыгнул со стула и пулей выскочил за дверь.

Провожая сына взглядом, Эшли ощутила такой мощный прилив захлестнувшей ее любви, что защемило сердце. Господи, ведь были времена, когда она и думать не хотела о детях; более того, была уверена, что у нее никогда не возникнет желания их иметь. Успех в искусстве – вот что главное. Казалось, этого будет достаточно, чтобы сделать ее счастливой.

Какое заблуждение! Роберт принес с собой такое чувство полноты жизни, которого рисование не давало никогда. И не только полноты; завершенность жизни – вот что дала Эшли любовь к ним обоим, отцу и сыну. Все остальное отступило на второй план.

* * *

– Мне нужно на несколько дней слетать в Денвер, – сообщил Брендон Эшли, когда рука об руку они гуляли вдоль залива.

Роберт бежал впереди, разыскивая раковины; Чейзер ни на шаг не отставал от него.

Она удивленно посмотрела на мужа.

– В этот четверг годовщина нашей свадьбы, позволь напомнить на случай, если ты забыл. Мы собирались…

Он кивнул:

– Помню. Поверь, дорогая, я отложил бы поездку, если бы мог, но ничего не получается. Вот уже в течение двух лет этот клиент доверяет ведение своих дел исключительно мне, и я никак не могу послать кого-нибудь другого.

– Все же…

Брендон остановился и обнял Эшли за плечи.

– Мне не хочется уезжать, но нужно, – сказал он. – У клиента проблема, ее решение нельзя отложить даже на день. Я понимаю твои чувства и сам испытываю то же, однако…

Как всегда, ей не удалось скрыть свое разочарование – оно так и сверкало в прекрасных темных глазах.

– Понимаю. Или по крайней мере пытаюсь понять, – вздохнула Эшли. – Если помнишь, выходя замуж, я обещала почитать и любить тебя в радости и горе… И даже несмотря на наличие придирчивых клиентов… Хотя иногда…

Брендон поцеловал жену в лоб.

– Постараюсь вознаградить тебя за это огорчение и за то, что ты так хорошо держишь свои клятвы, – пообещал он. – Вернусь домой в пятницу. Может быть, отправим Роберта к твоим родным, а сами укатим в Биг-Сур? Только ты и я. Снова остановимся в «Вентане»…

Эшли, прищурив глаза, посмотрела на мужа в притворном гневе:

– Думаешь, меня можно подкупить, Холлистер?

– Ну… – Брендон закатил глаза с выражением полнейшей невинности на лице.

– По правде говоря, можно. – Эшли обхватила руками его запястья. – Эта дата и тебя касается, между прочим. Постарайся сдержать обещание и быть здесь в пятницу. В противном случае тебе может показаться, что ты живешь в монастыре!

Брендон усмехнулся:

– Интересно, почему из всех женщин Сан-Франциско меня угораздило влюбиться именно в такую сумасбродку?

– А куда тебе было деваться? – поддразнила мужа Эшли и поцеловала его. – Ты у нас простак, любой девице ничего не стоит обвести тебя вокруг пальца.

Эшли повернулась в постели и вытянула правую руку, отыскивая мужа. Не обнаружив его, вздрогнула, забыв на мгновение, что он улетел в Денвер. Села на постели, откидывая с лица волосы. Она терпеть не могла, когда Брендон уезжал, пусть даже ненадолго. Терпеть не могла спать одна.

– Мне без тебя не по себе. Что поделаешь? Живого человека обнимать приятнее, чем подушку, – шутя говорила она Брендону.

Часто, просыпаясь ночью, Эшли металась и вертелась до тех пор, пока не прижималась к нему, обхватив руками. Ощущение сокровенной близости этих мгновений вносило покой в ее душу, как будто весь мир за стенами спальни с его тревогами и заботами переставал существовать. «Романтика еще не исчезла из наших отношений, – нередко думала Эшли. – Если на то пошло, она чувствуется даже сильнее, чем когда бы то ни было».