Он беспомощно застонал, входя резкими движениями в ее плоть — еще, еще и еще, пока их общий пароксизм чувств не исчерпал себя. Она зажмурила глаза, наслаждаясь острыми запахами секса и покоем, который наступает после бури.

Она мечтала об этом, но Деймиен Маккензи превзошел ее мечты.

Потрясенный до глубины души, Мак перекатился на бок, чтобы не раздавить Кири. Даже если не принимать во внимание его трехлетнее воздержание, это были такая страсть и такое полное удовлетворение, какие и представить себе невозможно.

Мысленно проиграв каждый яркий момент того, что произошло между ними, он, сам себе не веря, сказал:

— Я, конечно, не эксперт в таких делах, но… я бы подумал, что ты была девственницей. Но ты говорила, что ты не девственница. Как это понимать?

— Я говорила, что не невинна, — заявила она, глядя ему прямо в глаза. — Но физически я, наверное, была девственницей.

— Пропади все пропадом! — воскликнул он, и от его блаженного ленивого состояния не осталось и следа. — Если бы я об этом знал, то держался бы от тебя на почтительном расстоянии!

— Именно поэтому я и ввела тебя в заблуждение, Деймиен. Извини, я поступила не совсем честно, но я не могу сожалеть о результатах, — сказала она, робко улыбнувшись.

— Тогда объясни, в чем дело! Я не поверю, если ты скажешь, что безумно влюбилась в меня и решила соблазнить, чтобы заставить на себе жениться. Не такой уж я завидный жених.

На ее лице появилось горестное выражение.

— Я знаю, ты не из тех мужчин, которые женятся. Да, я ввела тебя в заблуждение, чтобы затащить в свою постель, но не для того, чтобы потом повести тебя к алтарю.

— Тогда зачем?.. — спросил он, совершенно сбитый с толку. — Обычная похоть? Конечно, это мощный стимул. Но когда речь идет о такой умной молодой леди, как ты, в это трудно поверить.

— На этот вопрос нелегко ответить, — тихо проговорила она, не глядя на него. — Надеюсь, ты не будешь сердиться, хотя имеешь на это право. Видишь ли, в Индии я влюбилась в одного из младших офицеров своего отца. Это было безумное юношеское увлечение и первая страсть. Чарлз был человеком чести и отказался обесчестить меня. Но мы были очень молоды, и нас отчаянно влекло друг к другу. Мы находили способы при каждой возможности встречаться наедине.

На ее лице появилось несвойственное ей выражение беззащитности. Начиная понимать, что к чему, Мак тихо проговорил:

— И вы испробовали все способы удовлетворения страсти без фактического соития.

Она кивнула, закусив губу.

— Это было великолепно. Завораживало.

— Потом он передумал? — спросил Маккей, надеясь, что этот Чарлз не отвернулся от нее из-за ее смешанной крови. Если бы такое случилось, он разыскал бы это дьявольское отродье и свернул ему шею.

Она невесело рассмеялась.

— Уж лучше бы он отказался от меня. Но этот проклятый парень погиб. Он вел патрульный отряд в горах по узкой каменистой тропе, которая неожиданно осыпалась, и половина его людей упала в бурную реку. Он был хорошим пловцом, и ему удалось спасти почти всех своих людей, но в конце концов силы его иссякли и он погиб.

— Какое несчастье, — тихо сказал Мак. — Я тебе очень сочувствую. Он, несомненно, был хорошим офицером и погиб как герой.

— Я это знаю, — сказала она, с трудом сдерживая слезы. — Гибель Чарлза оставила брешь в моем сердце, а также… гнев. Я очень сожалела о том, что мы не стали любовниками и я не получила того, что мне нужно.

— Но я — не он. — Мак криво усмехнулся, — Героизм не входит в ограниченный перечень моих добродетелей. К тому же меня не привлекает перспектива стать… заменой Чарлза.

Кири покачала головой.

— Это совсем не так. Вы очень разные. Но ты умеешь заставить меня смеяться, как это делал он. — Она нахмурилась. — К тому же… я хочу тебя так, как не хотела ни одного мужчину после гибели Чарлза. Пожалуй, даже больше, чем хотела его, хотя говорить так, видимо, несправедливо по отношению к нему.

— Теперь ты знаешь, чего тебе не хватало, — сказал он более мягким тоном. — Ведь с Чарлзом у тебя, кроме желания, была и любовь, а это меняет все.

— Возможно, ты прав, но… прошло время, я теперь совсем другая. По крайней мере после нынешней ночи я смогу наконец жить дальше, оставив в прошлом свою утрату. — Она провела рукой по его груди. — Ты и я будем вместе, пока сможем, а потом пойдем каждый своей дорогой. Когда я стану солидной пожилой леди, я буду вспоминать тебя с мечтательной улыбкой, но без сожалений.

Он рассмеялся.

— Вы никогда не будете солидной, леди Кири.

— Если не буду солидной, то стану тогда чудаковатой старой леди, окруженной кошками.

Он покачал толовой.

— Думаю, ты уже стала несколько эксцентричной, но это в порядке вещей. Аристократам сходит с рук то, что не сошло бы с рук людям попроще. — Он сел, одеяло соскользнуло с его тела, и он почувствовал, как холодно в комнате. — Я не могу исправить то, что мы только что сделали, но могу не допустить, чтобы это случилось снова. Ты получила желаемое завершение, а теперь, когда вернешься в реальную жизнь, сможешь найти мужчину, который будет достоин тебя.

Она ласково погладила его бедро.

— Ты прав, мы не можем исправить то, что сделали, так зачем отказываться от того, чего мы оба так сильно хотим? Мы смогли бы в течение недели или двух наслаждаться друг другом. Разве ты не будешь потом сожалеть о проявленном благородстве?

— Буду, — решительно заявил он, — но уж лучше сожалеть о неслучившемся, чем чувствовать себя подлецом.

Он хотел встать с постели, но ее рука, скользнув по бедру, коснулась его мужского достоинства. Он замер. И снова почувствовал, что не может оторваться от нее…

В собственную спальню он вернулся только перед рассветом.

В тот вечер миссис Пауэлл приготовила баранину с картофелем под сырным соусом. Мак сосредоточил внимание на еде, опасаясь взглянуть на Кири, потому что выражение лица могло бы его выдать. Она, не глядя на него, скромно сидела по другую сторону стола.

В нем все еще боролись здравый смысл и похоть. Эти огромные зеленые глаза были очень убедительными, когда она утверждала, что, если они продолжат свою любовную связь, это не причинит ей большего вреда, чем та ночь, которую они уже провели вместе. Его интуиция настоятельно требовала, чтобы он никогда больше не прикасался к ней, однако она лишила его силы воли, чего не удавалось сделать еще ни одной женщине.

Он должен был взять себя в руки, пока что-нибудь не случилось. Боже милосердный! Что сказала бы леди Агнес, если бы узнала, что он спит с сестрой Эштона?

Он даже содрогнулся.

Вошел Керкленд, расстроенный и усталый. Он не стал возражать, когда Кэсси, наполнив едой его тарелку, добавила стаканчик вина.