— Фрейлейн София, вы что, приехали одна? — подслеповато щурясь, спросила она, пропуская меня внутрь.

Я кивнула, не став ее поправлять. Приятно, что хоть что-то остается прежним. Обращается Кати всегда подчеркнуто уважительно, напоминая больше мне, чем себе, что я из благородной семьи, а значит, и вести себя должна соответственно. И сейчас спина у меня выпрямилась сама собой.

Кати усадила меня за стол и налила чаю — такого, как я любила в детстве. В котором молока больше, чем воды и заварки. Лицо у Кати круглое, улыбчивое, но сейчас она обеспокоенно хмурилась. И я, не дожидаясь ее вопросов, начала рассказывать. Про чары, про ссоры с мужем и про сегодняшний день.

— Бедная девочка, — поцокала служанка языком. — Надеюсь, фрейлейн, вы не собираетесь сбегать от мужа? Я слишком стара, чтобы в одиночку противостоять имперской безопасности.

Кати пыталась шутить, но у меня сил не хватало выдавить улыбку.

— И не придется. Я не собираюсь сбегать, будто в чем-то виновата. Прежде нужно получить все ответы. Вот только как…

— А как вы раньше делали? Сначала ломали и разбирали все, что можно, а потом, хорошенько поковырявшись в деталях, собирали обратно. Вон, мой граммофон до сих пор ведь работает, спустя десять лет! Правда, порой включается сам по ночам… жутковато бывает, да…

— Я изменилась, — покраснела, поняв, на что она намекает, — глупостей совершать не буду, обещаю.

— Вы в детстве были такой безрассудной и упрямой, делали что хотели, — вздохнула Кати. — Такой и остались. А вроде голова есть на плечах. Вот почему вы решили, что именно господин Шефнер стоит за всем? Он-то вас ой как хорошо знает, нашел бы другой способ добиться своего. Уговорил бы, запутал, да так, что сами решили бы, что хотите ребеночка. А тут скорее действовал тот, кто вас знает гораздо хуже. При этом из самых благих намерений.

Из благих намерений?

— Тетушка Адель! — воскликнула. — Я ведь как-то проболталась ей, что предпринимаю некоторые меры, чтобы не зачать. Ее это тогда сильно расстроило. А уж о таблетках тетушка могла узнать от слуг или моего доктора — менталистке это было несложно. Как и попасть в чужую спальню. Но столь аккуратно все провернуть… Неужели ей так нужно продолжение рода Шефнеров?!

— Люди часто считают лучшим для других то, что не могут получить сами, — тихо сказала Кати и посмотрела на часы. — Время-то позднее, фрейлейн София. Езжайте домой, раз уж успокоились немного. А то муж будет вас искать.

— Не будет, — отмахнулась, — он возвращается еще позднее, к тому же я оставила запис…

Ох, а о записке-то я совсем забыла, торопясь покинуть особняк Шефнера! И мой поступок выглядит теперь так, будто я и правда сбежала. Если Эзра все же позвонила мужу, то меня ждут большие неприятности. Стоило этой мысли возникнуть в голове, как дурные предчувствия тут же воплотились в жизнь. К дому подъехала машина, ярко осветив фарами окна кухни. Ход у нее был хороший, почти бесшумный. Как у хромированного «пузатика» Мартина…

— Не надо, не открывай моему мужу дверь! — я вскочила и вцепилась в рукав Кати, не давая ей пройти. — И скажи, что меня нет!

— Так нельзя, София! И не пытайтесь улизнуть через черный ход!

«Наверняка там меня тоже поджидают», — мелькнула обреченная мысль, и я отпустила рукав Кати.

Дверь в прихожей скрипнула, затем раздался приглушенный мужской голос, который сложно было перепутать с другим. Мартин коротко и довольно резко сказал что-то моей бывшей камеристке, и я услышала тяжелые шаги. Менталист уверенно приближался к кухне, будто чуя, где искать свою сбежавшую жену. На пороге он остановился и, вцепившись побелевшими пальцами в дверной косяк, хищно окинул кухню взглядом. И только потом посмотрел на меня. Будто примериваясь, как лучше поймать, чтобы не сильно трепыхалась.

Между нами сейчас был деревянный стол, накрытый льняной скатертью. Не лучшая защита, но я упорно отказывалась менять свое положение.

— Со-офи-и… — как-то недобро протянул Мартин, делая шаг вперед. — Что я говорил насчет подобных выходок? Исчезнуть и не предупредить меня — ты действительно думала, что это хорошо закончится?

Ему не стоило так меня пугать — этими своими ласково-угрожающими интонациями, маниакальным блеском в глазах и скрюченными пальцами, будто уже примеряющимися к моему горлу. Нет, конечно, я не верила, что он применит физическое насилие, но инстинкты сработали сами. В Мартина полетела пустая чашка, из которой недавно пила Кати.

Он легко увернулся, но все-таки прекратил свое пугающее наступление.

— Ты что… кидаешься в меня посудой? — изумление мужа было так велико, что я не удержалась от истерического смешка.

— Прости, это случайно! Рука сама дернулась. Но не мог бы ты остаться там, где…

Мартин не дослушал и шагнул еще ближе, коснувшись края стола. Я резко переместилась в сторону, а в мужа полетело фарфоровое блюдце. Но даже с такого близкого расстояния попасть не удалось.

— Сейчас тоже рука дернулась? — хрипло спросил менталист.

— Да! У меня очень специфические реакции!

И ведь не врала. Просто я плохо переношу подобные стрессовые ситуации.

— София, не трогайте молочник! Такой уже не купишь, — попросила Кати откуда-то из коридора.

Я на мгновение отвлеклась, и Мартин резко кинулся ко мне, заставив взвизгнуть. Видимо, я сбила ему настрой, потому что он тут же споткнулся о табурет. Это дало мне время метнуться на другую сторону стола, а затем швырнуть в него первое, что попалось под руку. На сей раз чайную ложечку. Серебряную, с симпатичными завитушками на ручке. Мой дед подарил Кати набор таких ложек на юбилей.

Маг вскинул руку, перехватывая очередной метательный снаряд, и отправил его обратно. Ложечка с глухим стуком ударилась о мой лоб и упала на стол, жалко звякнув. Голова непроизвольно дернулась назад, брызнули слезы, я коротко охнула и скрючилась, прижимая руки к гудящему лбу.

Мартин тут же оказался рядом, отводя мои ладони от лица.

— Господи, Софи, я не хотел! Сильно болит?!

Я смогла кивнуть и тут же скривилась от неосторожного жеста. Он усадил меня на стул, а через минуту уже прижимал к пострадавшей голове что-то до ужаса холодное. Как оказалось — замороженный кусок мяса.

— У меня тоже инстинкты, — виновато пробормотал менталист. — Ну как же ты так…

— Что именно — «так»? — грустно спросила я. — Подставилась?

— Сбежала, — ответил он тихо.

Он пододвинул свой стул ближе к моему и как-то очень жалеючи погладил по плечу. У меня даже слезы на глаза навернулись от сочувствия и к себе, и к мужу. Он же переживал, волновался…

— Это из-за фрау Келлер, так? — проникновенно продолжил Мартин. — Но ты ведь должна понимать, что она просто работает в СБ. Не могу же я выкинуть вдову на улицу только из-за того, что когда-то мы были… в близких отношениях.