Дюшка хотел сказать, что да, он идиот, совсем идиот, да. Но не договорил. Действие второй порции выжималки совсем окончилось.

– Так… – пробормотал Кир, глядя на пару тяжеленных рюкзаков и валяющегося без чувств напарника. – И как мне теперь этого лося тащить до скал?!

Старик, которого Пипа Мумуш увидела в бинокль, никак не выходил у нее из головы. Он ей даже снился. Ме-е-ед-ленно оборачивался, смотрел пристально, и его седые космы развевались на ветру, как тонкие змеи. Пипа побаивалась змей. Она просыпалась в холодном поту и старалась не вскрикивать и не вскакивать, чтобы ангелы ничего не заподозрили.

Из глубин остаточной памяти попавшего в нее ангела-эксперта Старка, из подсознания, из чего-то такого не вполне осознанного, Пипа извлекала образы других стариков, которых она никогда не видела, городов, в которых никогда не бывала, ощущения, которые никогда не испытывала. Она понимала, что все это очень странно, но старалась не думать о корнях этих странностей и не показывать виду. Мысли ее были по-прежнему достаточно просты и мечты тоже. В речи изредка проскальзывали словечки, которых Пипа Мумуш по идее не должна была бы знать. Но на эти мелочи никто не обращал внимания: мало ли в каких книжках она могла их вычитать? Библиотека Желтого Дома такая внушительная…

«Если там, за пределами дозволенной нам территории, живут старики, то… то, значит, там не просто свобода и счастливая жизнь, значит, там что-то не так…» – напряженно размышляла Пипа. Вариантов у нее вырисовывалось два. Первый, относительно позитивный: на свободе будет все отлично, а этот старик тоже фтопленник, житель какого-то другого Дома, в котором другие правила, более жесткие, чем у них. Второй, ужасный: на свободе время течет обычным образом, там все живут и старятся, как в ее родной деревне. Если верен второй вариант, то из Желтого Дома лучше вообще никогда не выходить, жить тут в свое удовольствие, летом плавать и загорать на море, зимой играть в «Супергород», общаться с друзьями, постаравшись как-то объяснить им, что выходить отсюда нельзя… Но если верен первый вариант, то надо просто выкинуть из головы этого старика-доходягу, ибо она никак не может ему помочь. Да и мало ли какие законы в других Домах?

Пипе хотелось каким-то образом узнать правду.

К счастью, ее новое задание было: «Написать книгу-реферат о жизни фтопленников в Желтом Доме». Это задание позволяло проводить много времени в библиотеке, не вызывая подозрений, а также разговаривать с другими обитателями Дома и расспрашивать их обо всем. Пипа не торопилась с написанием книги. Она делала вид, что собирает материал, а на самом деле пыталась выяснить, что кому известно о жизни за пределами Желтого Дома.

Пипа Мумуш создала на компе файл под паролем, который назвала «Наброски к реферату», а в самом файле набрала текст: «Чтобы понять, как ведут себя фтопленники, надо узнать, как они собираются жить на свободе. Для этого я их буду опрашивать, как они видят свое будущее. Начну с друзей!»

Файл постепенно наполнялся разными глупостями. Глупости были похожи одна на другую. Все мечтали поскорее вырасти, покинуть Дом, накупить разных красивых вещей, жить в шикарных домах и так далее. Девочки собирались выйти замуж, парни больше говорили о путешествиях и машинах. Кое-кто планировал связаться с родственниками. Впрочем, многие, особенно пятнадцатилетки, отлично понимали, что все, кого они знали, наверное, давно умерли, ведь там, за пределами Фтопки, прошло уже очень много лет с момента, когда их сюда забрали. Особенно остро это понимал Фыц Фыц.

Пипа и Фыц по-прежнему дружили и считались «парочкой», однако они не стали ближе друг другу. Может быть, это произошло оттого, что Пипу теперь волновали более серьезные проблемы. А может, оттого, что Фыц зачел задание «влюбиться» и получил новое, неожиданное и практически неосуществимое: «стать чемпионом Фтопки по общей физической подготовке». Скис совершенно, но все-таки каждый день честно ходил в спортзал и проводил там несколько часов в вялых тренировках. Фыц Фыц понимал, что он опять стал застревакой на много лет, если не навсегда, что Пипа выйдет на свободу раньше и быть вместе – им не судьба. В общем, их дружба-любовь продолжалась скорее по инерции, по привычке.

Второй вопрос, который ужасно интересовал Пипу, был: как ангелам удается оставаться невидимыми и следить за всеми? Большинство фтопленников полагало, что за каждым из них постоянно наблюдают два ангела: один добрый, за правым плечом, второй – еще добрее – за левым. Считалось, что левый ангел помогает во всех делах, спасает от неприятностей и всякое такое. А правый ангел тоже помогает, но реже, потому что он строже и в его обязанности входит считать проступки, начислять штрафные очки и отправлять в изол, как только наберется сто очков.

Пипа многие годы принимала эту версию, не задумываясь над деталями. Но в последнее время сомневалась в ней все больше и больше. Во-первых, она припоминала случаи, когда совершала мелкие проступки, но очки за них не начислялись. Например, в тот день, когда она увидела этого злополучного старика. Тогда она ударилась о ящик с инструментами, не сдержалась и выругалась вслух, громко. За это точно должен был последовать очк. Однако обошлось. Может, в тот момент одного из невидимых ангелов, правого, за ее плечом не было? Может, он в туалет улетал или еще куда? И вообще, как они могут, хоть и вдвоем, неотступно за ней следить? Дел у них других, что ли, нет? Спать, пить, есть им, что ли, не надо? И если они даже невидимы, их ведь все-таки можно попробовать отловить?

У Пипы было смутное воспоминание о том, что, когда и если ты становишься невидимым, то не так, как вода или воздух, а как бы тонким, причем опять же не как бумага, а иначе. Пипе казалось, что она может перейти в такое «тонкое состояние» – стоит только захотеть. Но, как она ни хотела, у нее ничегошеньки не получалось.

Трудно сказать, в какой момент ангелы заметили изменения, произошедшие в Пипе, и неизвестно, что именно их насторожило. Но в один прекрасный день (он действительно выдался прекрасным – солнечным, спокойным) экраны всех компьютеров Желтого Дома дружно замигали, и сопровождалось это мигание бодрой джазовой композицией, доносившейся из ниоткуда и одновременно отовсюду. Это было столь неожиданно, что все замерли на местах, кто с недожеванным пончиком во рту, кто с занесенной над очередной ступенькой ногой.

Пипа в этот исторический момент играла с Жизой в бан'н'тон (некое подобие бадминтона, с бутылкообразными битами вместо ракеток). При первых звуках труб и саксоф обе девушки разом опустили биты и принялись в изумлении озираться по сторонам.

– Что это?!

– Без понятия!

– Ого, смотри туда!

– Куда?

– Ну ты дурында! На табло смотри!

– Ничего себе… Что вообще происходит?