теперь прости меня, — Дориен отвернулся к каменному трону. — Финальная стадия ритуала, — он закрыл глаза и снова поднял руки вверх, мелки возобновили свой замысловатый танец. Пиктограмма засветилась ярче.

Лекс ждал этого момента. Глаза его окрасились в темно-фиолетовый, лицо обрело напряженное выражение.

— «Лекс, — затревожился голос в голове. — Проход открывается».

— «Да, Архельм. Сейчас, я…»

Пиктограмма ослепительно вспыхнула, Лекс согнулся пополам, а затем и вовсе упал на колени. Силы утекали так стремительно, что, казалось, он в любую секунду потеряет сознание. Алхимик с трудом поднял голову и взглянул на разрыв. Он был воистину огромен, под самый свод потолка, то есть метров пятнадцать, и продолжал расти. Ни о чем подобном Лекс даже не слышал, самые большие швы, зарегистрированные во время войны, едва достигали четырех метров.

Алхимик перевел взгляд на Дориена. Священник стоял на одном колене и морщился от боли, губы его что-то шептали, расслышать было невозможно из-за появившегося скрежета. Это шов стал дробить камень свода, ему уже было мало высоты зала.

Лекс напряженно вглядывался то в священника, то в разрыв, то в пространство между ними. Применив зрение алхимика в Нижнем мире, пусть и всего два раза, общей продолжительностью секунды три, Лекс начал понимать принцип законов обители сущностей. Но самое главное — он увидел связи Нижнего мира с Илионом. У алхимика не было времени обдумать все как следует, попрактиковаться, так что приходилось действовать почти интуитивно. Искать нужную ниточку.

Но пока ничего. А время уходило. Прорыв расширялся. Горячая волна боли охватила голову, похожее чувство Лекс испытывал в Нижнем мире, значит ли это, что он близок к цели или хотя бы на верном пути? Подтверждений тому никаких не было.

Черное зеркало разрыва расширялось, дробило потолок и пол, вытягиваясь в длину. Энергия металась, как сумасшедшие потоки ветра. Целый ураган. Нужно было действовать, иначе будет поздно!

И тут Лекс вспомнил. Двенадцать лет назад, когда собственный эксперимент вышел из-под контроля, грозя уничтожить большую часть общежития, напуганного до смерти подростка, осенило. Тогда недостающий элемент для завершения ритуала Лекс, за неимением лучшего, назвал кусочком жизни. По сути же это была та часть природной энергии звезд, которая незримо была связана со всем живым, в том числе и Нижним миром. Тогда юноша интуитивно, отчаянно потянулся к ней, увидел и смог связать с ритуалом, с Архельмом.

Лекс перестал жмуриться, открыл глаза шире, радужная оболочка стала такой, какой была в детстве — светло-фиолетовой, почти сиреневой. Наконец-то он увидел. Тонкая, ослепительно белая линия, извивающаяся словно молния, которую замедлили в тысячи раз. Она тянулась от Дориена к порталу. Алхимик так и предполагал, сам он был связующим элементом между субъектами ритуала, стабилизировал процесс, маг времени же, открывал проход.

Лекс опасался, что возникнут проблемы с артефактом из Нижнего мира, попрактиковаться с ним в Илионе не выдалось времени. Но тут оказалось все просто, словно вынуть его из кармана. Стоило только юноше представить увиденное в колодце посреди бескрайней пустоши Нижнего мира, как в его руке, из ниоткуда, образовался мерцающий, еле заметными переливами, клинок.

Лекс посмотрел на белую нить. Расстояние ничего не значит. В его руке не меч, а магический артефакт. Это алхимик понимал. Здесь важно представление о цели. Юноша из последних сил размахнулся и высвободил силу артефакта, ударяя по нити, которая вмиг разлетелась на тысячу искр.

— «Ты просто псих», — прозвучало в голове, но не с упреком, а как-то даже одобрительно.

Зал взорвался какофонией звуков: гул грохот, скрежет, словно ножом по стеклу. Гору начало трясти так, что о возможности устоять на ногах не могло быть и речи. Камень страданий с чудовищной силой вдавливало в пол, пьедестал развалился на части, хотя арцит был очень крепким материалом. Сфера рассвета треснула, из нее вверх, разрушая значительную часть потолка, вырвался луч света. Шов разломился пополам, меньшая его часть каплей зависла в воздухе в метре от пола, большая — поплыла наверх, в образовавшуюся из-за взрыва Сферы рассвета брешь. Оказывается, зал находился на самой вершине горы, через разлом виднелось, светлеющее на заре, зимнее небо.

Когда тряска прекратилась, а рев и гул чуть утихли, послышался растерянный крик, пришедшего в себя Дориена:

— Что… что такое?! — он посмотрел на юношу. — Лекс, что случилось?

Алхимик не ответил, он посмотрел на уплывающий в проем портал, затем на тот, что остался в зале. Шов хоть и разделился, но обе его части продолжали расти, правда значительно медленнее и, в основном, в ширину.

— «Что дальше? Ты сильно замедлил процесс, но проход все еще открывается».

— Вижу, — вслух ответил Лекс. — Но теперь ритуал меня не держит. Надо попробовать закрыть…

— «Как?!» — изумился Архельм.

— Не знаю. Ты чувствуешь за разрывами какую-нибудь силу?

— «Не какую-нибудь. Ничего подобного я в жизни не видел!»

— Значит, надо спешить. Так сначала…

Договорить Лекс не успел. Швы вдруг стали меняться, колыхаться, словно мыльные пузыри на ветру, менять форму, становиться то больше, то меньше. Понять, что происходит наверху, было уже сложно, разрыв покинул своды зала. Из нижнего шва начало выдавливаться что-то живое.

Сначала появились двухметровые руки, массивные, конусообразные, они напоминали то ли тяжелый могучий меч, то ли наконечник большого копья. Затем появилась голова. Непропорционально маленькая, лишенная даже намеков на органы чувств. На ней были только твердые наросты, расположенные в хаотичном порядке. Могучее, широкое тело, чуть не четыре метра в обхвате, на груди в разные стороны вырывались дугообразные шипы, похожие на вывернутые ребра. На спине, во всю длину тела, торчали, словно плавники, два острых диска. Ног у существа не было, оно левитировало в воздухе в полуметре от земли. Вся поверхность тела была покрыта черно-серой броней, напоминающей то ли металл, то ли камень. Только в узком пространстве на шее и под наростами-ребрами можно было рассмотреть пульсирующую, темно-красную плоть.

— Святая Юния! — Дориен со стоном поднялся на ноги и, широко расставив перед собой руки, поплелся к монстру.

Лекс хотел призвать зрение алхимика, но глаза резанула боль, видимо прошлое использование не прошло бесследно.

— «А вот и хозяин нашего меча-артефакта пожаловал», — мрачно сказал Архельм.

— Черт! — досадливо выругался Лекс. — Стой, Дориен, назад! Это не!..

Но было уже поздно. Два нароста на груди монстра неожиданно ожили и ломанными, угловатыми движениями, словно механические, бросились на священника. Проткнули живот в двух местах и уже начали разрывать тело пополам, но тут время с диким скрежетом стало замедляться, остановилось и медленно поползло назад. Лекс испытывал уже подобные ощущения, разве что теперь он был не участником, а наблюдателем. Щупальца неохотно покидали тело