Отовсюду валит черный дым — горит мебель, паркет и деревянные фрагменты облицовки. Этот дым перемешивается с хлорацетофеноном, и в результате образуется адский состав, которым, естественно, дышать невозможно.

Навстречу мне из боковой двери кто-то ползет без противогаза, с закрытым тряпкой лицом, волоча за собой автомат. Молодец — оружие не бросил! Пнув его в бок, я срываю с лица маску и пытаюсь произвести идентификацию личности ползуна с физиономией главаря коридорной группировки, прочно засевшей в зрительной памяти. Это довольно проблематично — лицо распухло до безобразия. Вспоминаю приметы — у Лабаза справа в верхнем зубном ряду золотая коронка и Г-образный шрам на переносице. Нет, это не Лабаз. Короткой очередью перечеркнув жизнь бедняги, я двигаюсь дальше. Извини, паря, — работа такая.

В разных уголках дома периодически раздаются автоматные очереди. Соратники добивают деморализованного врага и по ходу дела ищут Лабаза. Именно в такой последовательности, а не наоборот: основная задача — уничтожить группировку. Ну, а если получится — захватить главаря живьем…

Спустя сорок секунд стрельба смолкает. Я выбираюсь на улицу и принимаю доклады. Лось, выскакивая наружу, победно поднимает вверх три пальца. Знаю, Лось, знаю — ты отменный стрелок. Имели счастье лицезреть твою работу.

Вот Барин — показывает один палец. Север — тоже один. Джо и Мент тычут мне четыре пальца, и я не могу сообразить: то ли каждый завалил четверых, то ли по двое на брата.

Сало и Винт ничего не показывают — они тащат за ноги здоровенного детину, кряхтя от натуги через мембраны противогазов.

Голова у детины в крови и правая штанина — тоже. Но он жив — прижимает к лицу мокрую футболку и свободной рукой цепляется за все подряд. Не хочет, сволочь, чтобы тащили! Ото-. брав у пленника тряпку, я некоторое время всматриваюсь в распухшую физиономию и с радостью убеждаюсь, что искомый объект обнаружен. Это Лабаз.

— Ну че вы тама застряли! Сваливать надо! — нетерпеливо кричит Клоп, заглядывая во двор. Все это время он на втором «Чероки» дежурил на «стреме».

— По местам! — командую я.

Спустя тридцать секунд мы в составе двух джипов во все лопатки улепетываем на базу.

— Быстрее работайте! Движение к вашему участку началось! — торопит из радиостанции встревоженный голос полковника.

— Уже все, — буднично отвечаю я. — Закатку закончили. Экспедитора забрали. Выдвигаемся в хозяйство.

— Пять баллов! — кричит полковник. — Пять баллов… Я сейчас тоже буду, — и отключается.

Спустя полчаса мы вводим слезоточивого Лабаза в гостиную дома полковника. Все сияют, как пожарная каска. Я скромно опускаю взгляд, чтобы не расхохотаться от радости. Чувствую себя победителем. Акция проведена блестяще. С нашей стороны потерь нет. Группировка уничтожена, КОРИДОР — свободен. Глава группировки пленен. Чтобы соорудить новый КОРИДОР, лабазовским начальникам потребуется вагон времени, полрефрижератора трупов и куча бабок. Какие убытки!

Полковник должен прыгать от восторга и целовать меня взасос в сахарные уста. Но он почему-то не прыгает. Шведов выряжен в старенький спортивный костюм и глухой — от горла до колен — клеенчатый фартук. На лице его недовольная мина.

Ковер в гостиной свернут в рулон, посреди комнаты стоит стул, рядом со стулом — тазик. На треноге укреплена видеокамера, на столе аккуратно разложены плохосочетаемые аксессуары: диктофон, тетрадь с ручкой, паяльник, включенный в переноску, плоскогубцы, стоматологические щипцы и три набора для иглотерапии. Чего это он? Ах, да, — совсем забыл! У полковника нет пентонала. Давеча, бедолага, жаловался, что сейчас с этим проблема — практически невозможно достать.

— Пять баллов, — повторяет полковник и, скорбно вздохнув, окольцовывает Лабаза наручниками, — отдыхайте, ребята. А я тут немного поупражняюсь на досуге…

Поздняя осень в подмосковных лесах завораживает и пугает своей первозданной тишиной. Ноябрь уже перевалил на вторую половину и теперь каждое утро куражится над обитателями подлеска, стращая сыпануть могучую порцию снега, который не растает до самой весны. Все вокруг замерло в преддверии зимы…

Правительственная зона совсем рядом — каких-то 30 километров. По статусу и чину товарищи, которые нас интересуют, могут либо просто позволить себе пользоваться государственной дачей, либо возвести в правительственной зоне свое частное владение. Но строительство в номенклатурном секторе частных хором сопряжено с рядом довольно ощутимых неудобств.

Во-первых, там туговато с землицей. А потому молодецки развернуться, скажем, на участок для гольфа и роскошный зимний сад площадью в полтора гектара ну никак не получается.

Во-вторых, всякое перемещение в правительственной зоне четко фиксируется соответствующей службой, которая в нынешние стремные времена, как ни странно, хуже работать не стала. Это значит, что все посетители и гости обитателя правительственной зоны, независимо от их общественного положения, могут так или иначе фигурировать в ходе специального расследования. Такие расследования в последнее время частенько проводят особые следственные бригады Генпрокуратуры России — коль скоро для того складываются «благоприятные» обстоятельства.

И последнее: каждый, кто допущен к госкормушке, прекрасно знает, что иерархия в официальных отношениях властей предержащих должна неукоснительно соблюдаться.

Поэтому власти не допустят внезапного возникновения рядом с непритязательными по европейским меркам дачами первых лиц государства чудовищно роскошного, мраморного терема какого-то там Мандрыкина, входящего в пятый десяток табели о рангах.

Так вот — чтобы принимать каких угодно посетителей и гостей в любое время дня и ночи, возводить все, что пожелает душа, на неограниченном пространстве и не мозолить глаза первым лицам, вызывая опасное чувство жлобства, интересующие нас господа взяли и возвели свои загородные билдинги в 30 километрах от правительственной зоны. В девственной тиши подмосковных лесов.

Вот они — новые здания из финского кирпича, облицованные мрамором и похожие, как братья-близнецы. Три пятиэтажных дома, на 32 комнаты каждый, талантливо выполненные в стиле «ампир» заморскими мастерами, расположенные на живописных лужайках и отстоящие друг от друга на удалении до 500 метров. Строить их начали одновременно, и, сработав за рекордно короткий срок, уложили последний кирпич к 9 Мая — 51-й годовщине Победы. Ха! Вот юмористы! Трехнуться можно…

Стоимость каждого дома колеблется от двух с половиной до трех миллионов баксов. Это, согласитесь, довольно прилично для российского госдеятеля, которому Закон запрещает заниматься коммерческой деятельностью и, стало быть, тем самым лишает его дополнительных доходов. А месячная зарплата этого деятеля, как он сам заявляет, честно глядя в глаза миллионам телезрителей, составляет два с половиной «лимона» деревянных.

Да, это довольно прилично — особенно учитывая, что состав семьи каждого из владельцев этих потрясных хором не превышает пяти человек. Как они будут делать уборку в тридцати двух комнатах? Пфффф…