Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Извини, Орлен, я немного занята. Давай потом.
Здесь и сейчас было явно неподходящее место, чтобы сообщать ему, что случилось.
– Встретимся у Рилана? Через полчаса?
Очередное совещание расследователей-самоучек? Нет, не сегодня.
– Лучше утром за завтраком. Уже поздно, я очень устала.
А еще сегодняшний вечер я собиралась посвятить книгам. Я надеялась наутро не только огорошить друзей ужасной новостью, но и порадовать тем, что есть какое-то решение.
– О, это твой кавалер? – улыбнулась сирра Аглисса, едва мы вошли в непривычно пустую библиотеку.
– Вовсе нет, – смутилась я.
– Может, напрасно? Присмотрись к нему. Похоже, ты ему нравишься, а он милый и отзывчивый паренек.
– Почему вы так решили? – удивилась я.
– Ну как же, он столько раз мне помогал, иногда даже оставался после закрытия, чтобы помочь перенести книги в хранилище.
От неожиданности я застыла, глотая воздух. Что? Орлен помогал сирре Аглиссе? Оставался после закрытия? То есть, это значит, оставался с ней наедине? Мысли крутились с бешеной скоростью, я пыталась от них отделаться, потому что все это мне не нравилось. Но не могла.
Картинка вдруг каким-то непостижимым образом сложилась: Орлен – брат Ингаретты, у него наверняка был полно возможностей остаться с ней наедине.
А что касается магистра Калмин, ведь это он сказал, что она собирает сплетни и что по этому поводу с ней легко встретиться наедине буквально любому. Так может, он делился с любопытной преподавательницей всякими интересными фактами, оттого и знал, что она до них охоча?
С сиррой Аглиссой, как выяснилось, он тоже оставался наедине, да и со мной… Может быть, не так уж часто, но вполне достаточно для того, чтобы наложить проклятие.
– Тебе нехорошо? – Библиотекарь появилась из-за стеллажей с увесистой стопкой книг и смотрела на меня с беспокойством.
– Да, что-то голова закружилась.
Она сочувствующе кивнула.
– Такое бывает иногда, но быстро проходит. Столичные лекари знают свое дело. Вот книги. Они очень старые и ценные. Вообще-то студентам их читать не положено, они только для преподавателей, и даже преподавателям требуется специальное разрешение.
– Ого! И все-таки вы дадите их мне? Это ведь нарушение.
Она грустно улыбнулась:
– Разве нам с тобой есть что терять? Если тебе удастся что-то найти и мы спасемся, потерю должности я уж как-нибудь переживу, найду другую работу. А если не удастся, – она вздохнула, – то это будет уже не важно.
Что ж, логично.
– Я очень, очень постараюсь что-то найти, – сказала я, а про себя добавила: или уже нашла.
Верить в свою догадку мне совершенно не хотелось, но все так складывалось одно к одному. Мы подозревали абсолютно всех, кто общался с Ингареттой, но нам и в голову не пришло подозревать того, кто был к ней ближе всех: ее брата.
Я взяла книги и медленно зашагала по коридору. От недавней легкости не осталось ни следа. Все-таки за это время мы с Орленом стали друзьями. Он влился в нашу компанию так, словно всегда там был.
А еще следовало признать – он мне нравился. Совсем чуть-чуть… Разумеется, в его присутствии сердце не замирало и не стучало бешено, как это было с магистром Линардом. Но, что уж там, мне было приятно ловить на себе его заинтересованные или восхищенные взгляды. Он веселил меня, когда самому было явно невесело… Сирра Аглисса права: он очень милый парень.
И даже предполагать, что это он – тот самый жестокий убийца, было больно.
Глава 31
Едва я успела войти в комнату и разложить на столе книги, в дверь без стука ввалились Филая и Рилан.
– Куда ты делась? Мы волновались! – возмущалась Филая.
– Да, ждали тебя возле библиотеки, ты не пришла. Потом искали по всему замку и в общежитии, – вторил ей Рилан.
– Пропала на весь день! – не унималась она.
Мне ужасно хотелось рассказать им обо всем, что случилось. Ну ладно, пожалуй, не обо всем. Тем, что произошло в кабинете ректора, я ни с кем не стала бы делиться. Но о том, что темная метка сейчас стоит на мне, и о том, что Орлен нам многое не договаривает…
Только вот и об этом говорить было нельзя. О темной метке – потому что кое-кто излишне впечатлительный явно подслушивает нас за дверями шкафа, а об Орлене… Я ведь ни в чем не была уверена. Никаких доказательств не было, только мои смутные подозрения и знание о том, что у него были все возможности наложить проклятие.
– Ого, какое богатство, – присвистнул Рилан, увидев, какие книги разложены на моем столе. – А нам сирра Аглисса сказала, что в библиотеке по темным меткам ничегошеньки нет. И раньше почти ничего не было, а теперь, когда такое случилось прямо здесь, те жалкие крохи, что были, разобрали любопытствующие студенты.
Вообще-то я собиралась изучать эти книги одна. Но раз уж Филая и Рилан все равно здесь, тогда будем читать их вместе. Я потянула к себе книгу, которая казалась самой древней, и быстро проговорила заклинание разборчивости. Очень удобная штука для чтения старинных фолиантов, где часть страниц побледнела от времени, а некоторые буквы и слова написаны так коряво, что не сразу и догадаешься, что хотел сказать автор.
Филая тоже потянула к себе одну книгу, и Рилан последовал ее примеру.
– Давайте позовем Орлена, – сказал он. – Книг на всех хватит.
– Нет, – быстро ответила я. – Не нужно Орлена. Справимся сами.
Филая бросила на меня удивленный взгляд, но ничего не сказала. И мы погрузились в чтение. Не могу сказать, что в старинных и запретных книгах было много новой информации. Вот что писали:
«Как снять темную метку? Увы, совершенно точного, действенного метода никто не знает. Старое предание гласит, что метка будет снята, если убить того, кто ее наложил. Однако найти супостата представляется задачей весьма сложной. Прежде всего потому, что, наложивши темную метку на мага, он обретает его силу, а также прибирает к рукам его хитрость и смекалку. И чем больше темных меток накладывает маг, тем сильнее, умнее и хитрее он становится. И тем труднее его поймать.
Также известно, что вместе с магическими силами темный маг перенимает некоторые случайные черты характера своей жертвы. Так, рассказывают случай, что один из преступных темных магов наложил проклятие темной метки на своего дядюшку, который никак не желал отойти в мир иной и облагодетельствовать племянника большим наследством. А дождаться каких-то милостей при его жизни было невозможно, ибо дядюшка отличался редкостной
