угрюмо промолвил: – Разве можно сказать что-нибудь точно после всего, что было?

Димон хмыкнул и сквозь зубы сплюнул за борт.

– А что было-то? Ну, перегрелись маленько, повалялись в отключке и вот оклемались. Состояние, конечно, хреновое, – он чуть мотнул головой и сморщился. – Но ничего. Главное – живы. А всё остальное терпимо.

Андрей поглядел на него в изумлении.

– Как это «что было»? Чё ты городишь? Ты что, ничего не помнищь?

Димон ответил ему не менее удивлённым взглядом.

– А что я должен помнить? Как в обмороке валялся? Так тут помнить нечего. Занятие довольно однообразное.

Андрей, не веря своим ушам, испытующе воззрился в безразличное, сонное лицо друга.

– Не, погоди, погоди… Ты что, реально забыл всё, что было только что? Ты не прикалываешься?

– Да что было-то, объясни мне ради бога? – воскликнул Димон, вытаращившись на приятеля. – Чё ты пристал ко мне?

Андрей, полагая, что напарник не совсем к месту решил пошутить, косо поглядел на него и нахмурился.

– Ты не вовремя вздумал ваньку валять, – холодно произнёс он. – Всё это очень серьёзно и страшно, и тут не до шуток.

– Да иди ты к чёрту! – огрызнулся Димон, болезненно кривясь и ощупывая голову. – Я не собираюсь разбираться в твоих идиотских фантазиях. Если тебе там что-то приснилось, это твоё дело. Меня в это не впутывай. У меня и без твоих заскоков башка трещит.

Андрей от неожиданности на некоторое время замолчал, растерянно и недоумённо глядя то на спутника, то на полускрытый движущейся кисейной дымкой берег, где, в чём он до последней минуты был твёрдо убеждён, он пережил этой ночью самые жуткие, душераздирающие, леденящие кровь мгновения своей жизни и где эта самая жизнь едва не закончилась. Но вот теперь, после заявления Димона, который, как оказалось, обо всём происшедшем знать не знает, его убеждение несколько пошатнулось. Если приятель действительно не шутит, не темнит, не валяет дурака, – в чём не было бы ни толку, ни смысла и что после всего случившегося вряд ли пришло бы на ум даже такому легкомысленному и пустоватому малому, как Димон, – то как объяснить его совершенное, явно не наигранное спокойствие и, судя по всему, полнейшую неосведомлённость о том, что творилось этой ночью? Как это понять? Что это за очередная загадка, которым, похоже, несть конца? Кажется, кто-то из них, в лучшем случае, потерял память. Или же, что более вероятно, лишился в результате всего пережитого рассудка.

Пытаясь сохранить хотя бы его остатки, Андрей, насколько это было в его силах, взял себя в руки и, придвинувшись поближе к товарищу, с лёгким дрожанием в голосе произнёс:

– Л-ладно, вот что… Давай поговорим серьёзно, без дураков.

– Давай, – кивнул Димон. – Всегда готов. Я тя слушаю.

Андрей глотнул свежего туманного воздуха, перевёл дух и, стараясь выбирать слова и произносить их как можно спокойнее, заговорил, глядя собеседнику прямо в глаза:

– Дим, я надеюсь, ты не морочишь мне голову. Если это так, то подумай хорошенько… постарайся вспомнить… Потому что это очень важно… жизненно важно для меня… Да и для тебя, думаю, тоже…

– Ну, давай уже, не тяни, – прервал его Димон, зевая и с унылым выражением зыркая по сторонам. – Выкладывай, чё там у тебя?

– Хорошо, – терпеливо проговорил Андрей, едва сдерживая себя при виде безучастной, скучающей мины приятеля. – Послушай меня внимательно… Вспомни, как мы плыли на лодке, как нас хватил солнечный удар, как мы потом очухались и увидели… – он на секунду запнулся, – увидели голых девиц на берегу…

Только что бесстрастная Димонова физиономия вытянулась, а глаза вспыхнули неподдельным интересом.

– Голые?! Совсем? Серьёзно? Это где ж ты такое чудо видел?

Андрей стиснул зубы и, резко мотнув головой, пробормотал сквозь них:

– Вот где-то тут, на берегу… Три девчонки. Очень красивые… Ты едва не перепихнулся с двоими из них…

Глаза у Димона полезли на лоб.

– Чего-о?! Ты чё несёшь, дружбан? Ты в своём уме?

Андрей невесело усмехнулся и, потупившись, тихо проронил:

– Да… похоже не совсем.

Димон тоже ухмыльнулся и, снисходительно, будто жалеючи, поглядев на друга, потрепал его по плечу.

– Ну ничего, не расстраивайся. Это бывает. Тебе просто тёлку поскорее завести надо, чтоб не преследовали такие видения. А то Натаху бросил, а замену ей не нашёл. Вот и начались проблемы… Ты, главное, не тяни с этим, а то обостриться может… – и, не договорив, он разразился весёлым, беззаботным смехом, немного странно прозвучавшим в окружающей тусклой, мрачноватой атмосфере полной пустоты и мёртвого покоя.

Андрей ничего не сказал. Он был растерян, обескуражен, сбит с толку. Ему в самом деле начинало казаться, что он сходит с ума. Мысли носились в его голове в бешеном, безумном хороводе. Он словно бродил впотьмах в упорных поисках выхода из тупика, но никак не мог найти его. Возможно, потому, что его и не было…

Наконец, он ещё раз попытался сосредоточиться, унять царивший в душе сумбур и, несмотря ни на что, довести свои расспросы до конца. Он вновь наклонился к приятелю и, уперев в него острый, пронизывающий взгляд, раздельно, почти по складам произнёс:

– Как же ты ничего не помнишь? Ну не приснилось же мне всё это? Девчонки… потом это чудище в реке, едва не убившее нас… потом как я тебя из болота тащил…

Услышав это, Димон не выдержал и буквально покатился от хохота, вздрагивая всем телом, хлопая себя по бокам и едва выговаривая сквозь смех:

– Из болота!.. Нет, это круто! Это просто блеск… Это ж надо такое придумать. Какая, однако, буйная у тебя фантазия, братан!.. Видать, не слабо тебя солнце по макушке шваркнуло… Хотя вообще и меня тоже, – присовокупил он, опять сморщившись и поднеся руку к голове.

Андрей испустил длинный вздох и отстранился от напарника. И больше ни о чём его не спрашивал. Он понял, что тот не шутит, не разыгрывает и не мистифицирует его. Димон действительно не помнил, не знал ничего из того, что пережил, перечувствовал, выстрадал этой ночью он, Андрей. Димон понятия не имел ни о чём этом, для него всего этого просто не существовало. И вывод тут напрашивался сам собой. Либо Димону по какой-то непонятной причине отшибло память и оттуда напрочь стёрлось всё, что случилось с ними начиная с минувшего вечера и что так ярко, выпукло, до боли пронзительно запечатлелось в памяти Андрея. Либо… либо ничего этого и не было!

Андрей опять шумно выдохнул и уставился в стлавшийся и клубившийся над рекой туман. Ничего не было! Ему всё привиделось, померещилось, приснилось… Нет, быть это