Изабелла страшно завидовала сестре за то, что она была замужем за Лодовико Моро, за то, что Милан не Мантуя, что у Беатриче куда больше возможностей. Но чтобы показать всем, какая она сама образцовая женщина, Изабелла исправно рожала для Франческо детей, страстно желая, чтобы каждый следующий оказался мальчиком. О ней ходили слухи, что, родив первую девочку, мать безжалостно выбросила малютку из приготовленной для ожидаемого ею сына колыбельки. Без материнской любви девочка долго не прожила, но в вину себе Изабелла это не ставила…

Она лучшая, она первая женщина Феррары, несмотря на то, что ее собственный муж вообще-то в Мантуе. Изабелла легко бросала супруга, тем более, тот тоже без конца был в отлучках, поскольку много воевал, и подолгу жила в Ферраре, в Венеции или даже Милане. Милан она стала посещать после смерти сестры, а в Венецию старалась не приезжать одновременно с Беатриче, слишком бросалась в глаза разница между их благосостоянием. Зато в Ферраре, где отец и брат очень ценили свою разумную Изабеллу, та бывала часто, временами слишком часто. Франческо смотрел на такие вояжи супруги сквозь пальцы, с удовольствием развлекаясь сам.

И вот теперь в Ферраре грозила появиться новая хозяйка. Немыслимо, Лукреция Борджиа будет женой наследника Феррары Альфонсо д’Эсте! Такого и в страшном сне не увидишь.

Изабелла рвала и метала, она, кажется, сточила себе зубы, скрипя ими. Ничего, она сразу же покажет этой Борджиа ее место: стать супругой Альфонсо и даже герцогиней Феррары вовсе не означает стать в Ферраре хозяйкой и завоевать любовь семьи.

Но как бы ни злилась Изабелла, как бы ни требовала поставить наглецов на место, герцог Эрколе д’Эсте был вынужден согласиться на брак Альфонсо д’Эсте с Лукрецией Борджиа. Но герцог Феррары долго и упорно торговался из-за приданого, возможных послаблений от Феррары в папскую казну и всяческих благ для своего второго сына кардинала Ипполито.

Выбив из понтифика все, что возможно и даже больше (приданое Лукреции было огромным, такого не давали ни за кем), и сколько возможно затянув время, герцог Эрколе был вынужден отправить за невестой своих сыновей – Ипполито и Ферранте.

Все положенные процедуры в Риме были проведены, приданое тщательно пересчитано и взвешено, договор подписан, формально брак состоялся. Теперь оставалось отвезти невесту в Феррару, чтобы он состоялся фактически.

Что думала об этом сама Лукреция? Она сделала все, чтобы письмами убедить будущего свекра, что вовсе не так страшна, как расписывает ее молва. Что она добродетельна и готова выполнить все условия, поставленные новыми родственниками. Верил ли Эрколе этим письмам? Конечно, нет! Но он, как и Изабелла, считал, что из двух зол выбирают меньшее, значит, придется принять такую невестку, а уж поставить ее на место в самой Ферраре будет не так трудно.

Это понимала и Лукреция, она чувствовала, что предстоящая жизнь будет очень нелегкой, а пожаловаться некому. Но теперь молодая женщина знала еще одну страшную вещь – ей вообще некому жаловаться. Она должна все только сама. Лукреция не могла перестать любить отца и даже Чезаре, они были ее семьей, но и не могла больше жить рядом.

Ей нужна другая семья, сильная, такая, чтобы мужа нельзя было удушить, если он неугоден. Лукреция хотела жить без груза страха и проклятий. Но ей предстояло доказать, что не все Борджиа убийцы, что она может быть верной, хорошей женой, что вовсе не распутна. Сделать это очень трудно, когда за тобой тянется такой шлейф слухов, сплетен, если у твоей семьи такая репутация…

Но молодая женщина уезжала в Феррару с твердым намерением добиться своего. Она согласилась оставить отцу маленького Родриго, не надеясь больше увидеться с сыном, попрощалась с маленьким Джованни, ловя себя на том, что отношение к детям разное. Родриго от любимого Альфонсо, она малыша холила и лелеяла до самого отъезда, а Джованни словно чужой.

Но Лукреция согласилась оставить сыновей не только по требованию Папы, она словно отсекала от себя прошлую жизнь, страстно надеясь на новую.

С помощью французов и своими собственными силами Чезаре создавал свое государство, с которого был намерен начать завоевание всей Италии. Понимая, что отхватывать куски Неаполитанского королевства или той же Венеции ему никто не позволит, герцог взялся за мелкие города. Почему бы не прогнать графа Пезаро, если точно знаешь, что сопротивляться тот не способен? Можно прихватить и немного венецианских земель, но совсем немного, чтобы не дразнить спящего льва. Проснувшись, венецианский лев был способен придушить самого Чезаре.

Новое герцогство называлось Романьо, и нашлось немало мелких правителей, спешивших заручиться поддержкой беспокойного сына понтифика в надежде, что тот пройдет мимо. Таким был и герцог Урбино Гвидобальдо.

Через Урбино предстояло проехать торжественной процессии, везущей невесту Альфонсо д’Эсте Лукрецию Борджиа. И между супружеской парой герцогов Урбино разгорелся скандал. Гвидобальдо предпочел бы не ссориться с понтификом, а его супруга Елизавета, урожденная Гонзага, захлебывалась гневом при одной мысли, что ей придется сопровождать эту выскочку в Феррару. Бесилась Елизавета с того самого времени, как в Урбино получили повеление Папы о помощи его детям.

…«За что она меня так ненавидит, что я сделала ей плохого?» Эти мысли не давали Лукреции покоя с первой минуты встречи с Елизаветой, герцогиней Урбино. Елизавета была урожденной Гонзага, ее брат знаменитый Франческо Гонзага когда-то произвел на Лукрецию очень хорошее впечатление, он был приятным в общении и очень доброжелательным. Почему же его сестра столь неприязненно относилась к новой герцогине Феррары?

Заметив выходки герцогини Урбино, Ипполито со смехом объяснил:

– Они с Изабеллой подруги, Елизавета заодно с моей сестрицей ненавидит тебя.

Ничего себе заявление! Обнадежил, называется. Лукреция и сама прекрасно понимала, что золовка вовсе не будет ей рада, но не до такой же степени, чтобы натравливать даже свою собственную золовку!

– Не думай, что Изабелла примет тебя с распростертыми объятьями. Можешь не сомневаться, что там уже приготовлено для тебя мно-о-ого всяких гадостей. Изабелла считает себя лучшей и первой во всем. Если ты станешь всячески унижаться и потакать ей, то превратишься в простой объект насмешек, сестрица делает это с удовольствием. А если станешь сопротивляться, то между вами начнется война.

– Я не хочу ни с кем воевать! Неужели нельзя меня просто оставить в покое?

– Только не Изабелле. Она даже при матери считала себя правительницей Феррары, и теперь принять новую герцогиню, в то время как она сама всего лишь маркиза Мантуи…

Ипполито не стал рассказывать, что немало попортил нервов Изабелле, расписывая ей умопомрачительные наряды будущей невестки, ее умение поддержать любую беседу, ее отменный вкус и красоту. Делал это кардинал не столько из-за настоящего восхищения Лукрецией, кардиналу хоть и понравилась будущая герцогиня Феррары, но не настолько, чтобы предпочесть ее всем остальным, скорее он писал сестре, чтобы позлить ту.