Я ринулся к нему, а он с секундной задержкой бросился прочь. Сейчас у меня не было никакого чувства жалости и миловать этого усатого засранца я не собирался.

То, что он затормозил лишь на секунду, дало мне шанс ухватить его руку, когда парниша огибал стол. Я схватил его за запястье и с силой прижал к деревяшке. Усатый по инерции пронесся дальше и почти растянулся по столу дальше, споткнувшись о лавку — как раз рядом с тем местом, где ранее сидел Анатолий.

— Не надо, пожалуйста, — взмолился парниша, с ужасом глядя на мою занесенную руку, сжимающую трехзубую вилку.

— Это будет больно, так что не дергайся, — предупредил я, сжимая его покрепче.

Усатый почти что завыл, аж слезы на глазах навернулись. Я остановился. За его спиной стояли курсанты, едва ли не дрожа.

Они здесь всего лишь пару месяцев, а я уже их безбашенного главаря приравнял к изменникам родины. С усилием заставил себя разжать пальцы.

Вилка, звякнув о крышку стола, соскользнула на пол. Потом я отпустил и руку усатого.

— Живи, — бросил я ему.

Слез на его глазах как не бывало. Та же ухмылка, хитрый взгляд — он разве что подняться со стола не успел. И не знал, что левой я бью не хуже. От удара в челюсть голова его мотнулась и обратной стороной он неплохо приложился все о тот же стол.

— Но со спины нападать не стоит. Так, курсанты! — прикрикнул я на остальных. — Мне тут сказали, у вас есть медпункт?

— Да, — послышался робкий голос.

— Тогда приберите, пожалуйста, вот этих вот, — я указал на троицу, что без сознания валялась вразброс по обеденной.

— Меня не надо, я сам! — притворявшийся встал и начал поднимать своего товарища. Я кивнул и посмотрел на остальных:

— Живо!

А сам поднял погнутую вилку с пола, потер ушибленное плечо, и взял другой трезубец. Ватага курсантов с двумя телами покинула столовую, предварительно сдвинув на место все столы и лавки. Я только что обратил внимание, что обслуживающего персонала здесь не было.

Вернулся на свое место и принялся доедать уже остывшее мясо. Когда тарелка опустела, в обеденную вернулся Анатолий, встал в дверях на пару секунд, осмотрел помещение. А затем сел на свое место и уставился на пятнышко крови на столе — на расстоянии локтя от его тарелки.

— Что здесь произошло? — спросил он, положив несколько газет по другую руку. Он еще раз осмотрел обеденную, внимательно, задержавшись на моих ободранных костяшках. — Предполагаю, что это Уваров?

— Он не представился. Решил, должно быть, что у него очень узнаваемые усики, — ответил я и отодвинул тарелку с вилкой в сторону. — Разве они вам не попались?

— Видел. Двоих несли. Ты к концу дня у меня так всех уделаешь, — к моему изумлению он довольно хмыкнул.

— Вообще я думал, что вы меня отчитаете.

— За что?

— За испорченную вилку. Я ее согнул.

— Подручные средства тоже можно использовать. Есть подобная тактика.

— Тактика подручных средств? — улыбнулся я, повернулся и поморщился.

— Тебе в этот раз тоже досталось?

— Прямо по лопатке, — я постарался сесть как можно ровнее. — Завтра пройдет. А я смотрю, вы принесли свой источник.

— Мы здесь тоже газеты читаем, — Анатолий подкинул мне одну. — Барон Абрамов, — он слегка склонил голову.

— Я думал, что у вас дворяне часто учатся.

Статья в газете посвящалась походу в Центральную Галерею и называлась «Принцесса Анна раскрыла имя своего возлюбленного». Сразу же под заголовком напечатали фотографию, где я выхожу из здания, элегантно придерживая борт пиджака. Удачный кадр.

— Что ты! — ответил мне вояка, оторвав от просмотра. — Это тебе не Императорский Университет. Здесь людей выбирают по заслугам. И ты, повторюсь, тоже вполне мог бы здесь пройти полный курс подготовки.

— Подумаю. Но только если не будете называть меня «барон Абрамов» и уж тем более «господин барон». Мне этого вот так, — я провел пальцем над макушкой, — хватило уже.

— Ай, да ладно тебе, это всем нравится, — отмахнулся от меня Анатолий. — Я вот тоже, может, мечтаю о титуле, а все не дают. Не заслужил.

— Все будет, — я уже углубился в чтение.

— Мне пятьдесят семь. Какое в мои годы! — он вздохнул. — Совсем я что-то по-стариковски, — убрав руки со стола, он вытянулся: — Как дочитаешь — продолжим наши занятия. У тебя три минуты.

Затем вытянулся, вдохнул полной грудью и двинул к выходу, оставив меня в долгожданной тишине.

Глава 24. Учиться, учиться и еще раз учиться!

Заметка оказалась на редкость интересной. В отличие от привычных мне пустых статеек, где никто и никогда не описывал ни фактов, ни каких-то взаимосвязей, материал в газете с гордым названием «Столица» был полон неожиданных моментов.

Не знаю, каких людей ради этого пришлось напрягать автору статьи, но журналист провел небольшое расследование и даже покопался в моей родословной. Точнее, не моей — а настоящего барона, безвременно почившего.

Чтиво оказалось интересным, а вместе с эффектным кадром и вовсе заставляло меня чувствовать, что я становлюсь популярным. И опять, если быть точным, то меня усердно делали популярным.

Но удачно подобранный кадр и полное отсутствие критики в статье говорили о том, что все более чем успешно — незнакомца могли и покритиковать. А если бы у меня оказались еще менее удачливые предки, то и вовсе свести к нулю шансы того, что люди отнесутся положительно.

Ведь главная задача такой и была — представить всю ситуацию с Аней в выгодном свете. Пропала, влюбилась, а теперь вернулась с хорошей партией. Было бы странно читать в газете, которая явно хорошо преподносит любые императорские деяния, в негативном ключе о ком-то из этой семьи.

Заметка меня порадовала, и я к тому же уложился в выделенные мне три минуты. Анатолий наслаждался на улице выглянувшим ненадолго сентябрьским солнцем, уже не греющим, но все еще ярким.

Висевшее низко над горизонтом, оно намекало на свой скорый закат, но при этом притягивало взор. Я не стал мешать старому вояке, а просто тихо прикрыл дверь и тоже посмотрел на умиротворяющую картину.

— Пора учиться, — сказал, не оборачиваясь, Анатолий. Перед этим он посмотрел на часы и выглядело все так,