– Показать моего коня? – с улыбкой предложил Богдан, лишь по расширенным глазам и скользнувшему к паху взгляду понял, насколько двояко прозвучала фраза. – К этому вопросу мы вернёмся, – пообещал он, жалея, что не получится прямо сейчас, желательно не сходя с места.

     Воспоминания тут же услужливо подкинули изображение минета трёхмесячной давности, отшлифовали картиной утра неделю назад, пригвоздили к месту неудобным, становящимся с каждым вздохом твёрже стояком.

     – Абсента, – прокашлявшись, прохрипел Богдан, резко развернулся, поспешил в сторону конюшни, вспоминая по пути прямое и обратное преобразование Лапласа. Вспомнил же, что такая хрень существует, значит, не вся кровь отлила от головы. Лучше решать дифференциальные и интегральные уравнения, чем представлять в красках, как жёстко, бесцеремонно трахаешь Женьку в собственном кабинете, потому что домой дойти терпения не хватит.

     Твою мать! Твою ты богу в душу мать!

     Абсент Женю заворожил. Покачивая красивой головой, он с достоинством прошёлся мимо гостьи, удивительным образом понимая, что необходимо произвести впечатление на этого странного человека, разглядывающего его с немым восхищением, и покосился на хозяина, словно уточняя, правильно ли он всё понял. Богдан поощрительно погладил Абсента по шее, извинился, что сегодня прогуляться не получится.

     – Можно на нём покататься? – пискнула Женя.

     – Не сегодня.

     – Почему?

     – Ты в платье, не лучшая идея для кожи бёдер. В любое время, только в джинсах и удобной обуви. Хорошо?

     – Хорошо, – Женя согласилась. – Ой! – в изумлении посмотрела на Тёмыча, сладко уснувшего на руках Богдана. – Сам уснул, в положенное время.

     – Свежий воздух, – подмигнул Богдан, напоминая свои слова больше недели назад, когда только уговаривал Крош сесть на самолёт.

     В это время на территорию заехал грузовик. Он находился достаточно далеко от конюшен, направлялся к зоне разгрузки у фуражной, где сновали «архаровцы» и, прищурившись, стоял Степан Матвеевич. Выразительно жестикулировал, показывая водителю, как ловчее проехать, удобнее припарковаться. Глаза Жени расширились, превращаясь в обеденные блюда, она бросила взгляд на спящего сынишку, снова на водителя, которого определённо была готова растерзать, если полоумному придёт в голову посигналить. Богдан усмехнулся про себя, вслух же подозвал конюха –непосредственного подчинённого Матвеевича, – дал несколько коротких распоряжений и двинулся в сторону конторы с крепко спящим Тёмычем на руках. Пацан, в отличие от мамы, не нервничал, разбудить его не смогла бы и канонада над ухом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

     Крош подхватила оставленную у крыльца конторы коляску, закатила в кабинет, устроила спящего Тёмыча, не собирающегося просыпаться в ближайшие два часа, и шлёпнулась на диван.

     С высоты роста Богдана был виден вырез на груди, немного сдвинутый в сторону, кружево лямочки бюстгальтера алого цвета, в тон чёртовому платью, обеспечивающему Богдану нешуточную эрекцию. Женственная мягкость, сжатая чашечками, просилась в ладони, янтарные веснушки настаивали на жадных, жарких поцелуях.

     – Что? – Крош застыла. Богдан не заметил, как подошёл вплотную, навис сверху, заставляя гостью смотреть снизу вверх.

     Приоткрытый пухлый рот, с верхней губой меньше нижней, напомнил, что могут творить эти самые губы, язык… Богдан прикоснулся к манящим губам большим пальцем, надавил, вынуждая приоткрыть податливый рот. Мелькнул кончик языка, Женька обхватила палец губами, несильно всосала, словно примерялась, не отводя взгляда от лица Богдана.

     Что же ты делаешь, Крош?

     Именно этот вопрос задал Богдан, когда быстро сел на диван, одним движением усадил Женю на свои колени, лицом к лицу, жёстким движением откидывая в сторону её ногу, чтобы вдавить лобком в ноющий пах.

     – Что ты делаешь, Крош?

     – А? – Женька покачнулась, упёрлась промежностью в эрекцию. Сквозь плотный деним Богдан чувствовал жар между женских ног. Качнул несколько раз бёдрами, скользя ровно там, где необходимо, заставляя соблазнительницу жалобно пискнуть.

     – Долго ты собираешься меня морозить, Жень?

     Его крыло, по-настоящему, всерьёз. Он переставал отдавать себе отчёт, где он, не замечал стен вокруг, звуков из открытого окна, забывал, что в любой момент могли войти служащие.

     Обхватил одной рукой талию Жени, другой нырнул под адово платье, гладил бедра, сдавливал ягодицы, скользил по краю кружева трусов. Осыпал поцелуями щёки, губы, шею, скользил языком по ключицам, слизывал выступившую испарину на груди, чувствуя под тонкой красной тканью напрягшиеся соски. Сходил с ума от сладкого, глубокого, жаркого женского дыхания, говорящего, что стоит надавить – всё будет. Здесь, сейчас, не сходя с дивана.

     Стоит лишь отодвинуть в сторону уже насквозь влажные трусики из развратного алого кружева, дёрнуть молнию на своих джинсах, приспустить их, ворваться. Получить то, что так долго, настолько неистово хотел, что на осторожность, аккуратность, чуткость попросту не хватит терпения. Всё, что хотел Богдан – взять. Жёстко, ритмично, не считаясь ни с кем и ни с чем. Вколачиваться, вдалбливаться, трахать до чёрных точек в глазах, сбившегося дыхания, пота.

     Женька шептала невразумительное, в перерывах между поцелуями пробиралась ладонями под футболку, гладила по груди, задевала ногтями соски, от чего Богдана подрывало на месте. Он выгибался, стремился навстречу, всё отчетливее понимая – не остановится. На краю сознания, в теменной области билась тщедушная, жалкая мысль, что у него нет с собой презервативов, там же появлялся ответ, мол, к чёрту, всё к чёрту. Ему не нужна защита, чтобы поиметь свою женщину, он готов к любым поворотам.

     Почувствовал, как Женька начала сползать с колен, не отрывая руки от области паха, где юркие пальцы уже разделались с клёпками, пряжкой, и поглаживали готовый лопнуть от напряжения член. Рефлекторно качнул бёдрами, застонал отрывисто и громко, зажмурил глаза от нескончаемого, острого наслаждения. Потерялся в удовольствии, забылся. Определённо, бесповоротно сошёл с ума.

     Немного приходить в себя начал, когда отчётливо понял, Женя больше не у него на коленях. Соскользнула рыбкой вниз, устроилась у его ног, облизывая губы, стаскивает с него бельё вместе с джинсами.