Судя по дневнику Дьяконовой, ей с ее “умственной” натурой и в то же время неистребимой религиозностью, подтачиваемой сомнениями в позиции официальной церкви, был прямой путь в одну из так называемых рационалистических сект, которых было немало: духоборы, молокане, беспоповцы, штундисты, сютаевцы…

Но, пожалуй, ближе всего Лизе оказались бы толстовцы, если бы не разные “но”. Прежде всего — необъятная русская география. Так или иначе, но все толстовцы тяготели к единому центру паломничества — Ясной Поляне. Там жил самый непоследовательный “толстовец” Лев Николаевич Толстой, которого Дьяконова боготворила, но от которого объективно проживала слишком далеко, находясь то в Ярославле, то в Петербурге. Сегодня это трудно понять, но даже и в конце XIX века девушке одной совершить дальнее путешествие было проблематично.

По мере того как она освоилась в Петербурге и начала самостоятельную жизнь, Лиза выезжала одна и в Нижний Новгород, и в Киев, и в Казань, и на Кавказ… Но все эти поездки имели какую-то конкретную цель, а заявиться к Толстому “просто так” не позволила бы ей простая деликатность.

Летом 1899 года после работы на помощи голодающим крестьянам в Казанской губернии она написала ему письмо с просьбой дать денег на устройство “хорошей школы в татарской деревне Малые Нырсы”. Деревня эта существует по сей день в Тюлячинском районе Татарстана. Во время пребывания Лизы в деревне проживало около полутысячи человек, сегодня — чуть более ста.

Письмо сохранилось в архиве Дьяконовой, и это позволяет думать, что она его писателю не отправила. Письмо было длинным, душевным, пронзительным. В нем говорилось о народной бедности, невежестве, о необходимости создания в деревне русской школы… „300 с лишком лет прошло со времени взятия Казани, а уровень культурного развития покоренного народа — тот же. Те же невежественные муллы, то же примитивное лечение чтением Корана… Не только не заметно никакого русского влияния на некрещеных татар, но наоборот: скорее русские мужики отатариваются”.

Конечно, Лиза понимала степень известности Толстого… Но едва ли она могла вообразить, какое несметное количество подобных писем, причем именно с просьбой о материальной поддержке, приходило графу в Ясную Поляну… И на все эти письма он или его помощники давно уже отвечали “нет”. Толстой не верил в благотворительность. И наконец, у него не было денег.

И все-таки можно предположить, что́ Толстой ответил бы Дьяконовой, если бы получил от нее письмо и решил на него ответить. “Рецепт” таких ответов тоже давно был готов. Великий психолог и знаток жизни, Толстой мгновенно понял бы ситуацию Дьяконовой. Оставила семью, выучилась на учительницу и вот собирается просвещать татар в Малых Нырсах, куда ее занесла нелегкая в поисках самой себя. Мечтает изменить мир к лучшему. Соблазнилась на теорию “малых дел”. Но почему-то эти “малые дела” собирается проводить в жизнь в деревне Малые Нырсы. Не у себя дома.

Увы, это было чистой правдой.

Но неутешительной для Лизы.

Поэтому судьба смилостивилась над ней и дала ей еще один шанс найти себя и занять свое место.

В 1896 году она посетила XVI Всероссийскую промышленную и художественную выставку в Нижнем Новгороде. Это было грандиозное событие в русской жизни! Выставку посетило около миллиона человек. К ее открытию в столице русского купечества был пущен первый в России электрический трамвай, установлены подъемники (фуникулеры), доставлявшие народ из нижней части города в высоко расположенный на холме нижегородский кремль. Были построены здания городского драматического театра, окружного суда, нижегородской биржи, несколько гостиниц, открыта скоростная пароходная линия между верхней и заречной частями города. Сама выставка занимала площадь 25 000 квадратных саженей, то есть более 100 000 квадратных метров. Для того чтобы осмотреть около 200 ее павильонов, требовалось не меньше недели. Здесь были продемонстрированы первый в мире радиоприемник Попова, первый русский автомобиль Яковлева и Фрезе, уникальная “сетчатая башня” Шухова. Здесь показывали свои изобретения в области нефтедобычи братья Нобели, а в 20 отделах выставки были все достижения русского хозяйства, от садоводства и охотничьих промыслов до инженерного и военно-морского дела. Павильоны выставки были построены по проектам ведущих архитекторов и художников — Шехтеля, Бенуа, Коровина и других. Здесь были выставлены картины радикальных художников того времени Акселя Галлена и Михаила Врубеля, которые вызывали яростные споры и массовый интерес. Здесь, между прочим, оттачивал свое мастерство молодой журналист М. Горький, написавший о знаменитой выставке больше сотни фельетонов.

Но особое внимание Лизы почему-то привлек павильон церкви и школы, а там заинтересовал миссионерский стенд, направленный против сектантов и раскольников. Лиза всматривалась в фотографии сектантских вождей.

Какие умные, вдохновенные лица! Каждое из них поражает своим энергетическим выражением: глаза так ясно говорят о благе душевной жизни, лицо — сама мысль… Невыразимая жалость к этим людям наполняет сердце, когда посмотришь на фотографии… Сколько усилий ума, работы мысли, сколько дарований нашло себе такой исход.

Оказавшись через год на Киевской сельскохозяйственной выставке, Лиза “случайно натолкнулась” на экспонаты сельскохозяйственной школы Крестовоздвиженского трудового братства, учрежденной известным сектантом-рационалистом Н. Н. Неплюевым. Натолкнулась, может быть, и случайно. Но интерес к экспонатам Дьяконова проявила отнюдь не случайный[29].

Мне показалось, что я нашла свою мечту осуществившейся в действительности. Н. Н. Неплюев, аристократ-помещик, покинул, будучи еще молодым человеком, свой дипломатический пост в Мюнхене в 80-х годах, озаренный внезапно убеждением, что вся его жизнь резко расходится с Евангельским учением. И он постарался устроить ее и эту школу по заповеди: “Возлюби ближнего твоего как самого себя”. По этой заповеди он начал воспитывать своих учеников, не насилуя их воли: в устроенные им “братские кружки” вступали добровольно, и бывали случаи, что ученики кончали курс, не участвуя ни в старшем, ни в младшем кружке…

Николай Николаевич Неплюев происходил из древнего боярского рода Андрея Кобылы, давшего многие знаменитые фамилии: Романовы, Шереметевы, Колычевы… Представителями этого рода были митрополит всея Руси Филипп, порицавший деспотизм и жестокость Ивана Грозного, за что по приказу царя был казнен, а также сподвижник Екатерины Великой Иван Иванович Неплюев, известный как основатель Оренбургского края.

Отцом Неплюева был предводитель дворянства Черниговской губернии. Мать — урожденная баронесса Шлиппенбах, родная внучка шведского полководца Вальдемара Антона Шлиппенбаха, сподвижника Петра Первого. Сестры — баронесса Мария Николаевна Уманец, известная художница, и Ольга Николаевна Неплюева, одаренный музыкант.