Старшая медицинская сестра — это, вероятно, Екатерина Михайловна Бакунина. Дворянка по происхождению, она была старше Флоренс Найтингейл на 10 лет. В возрасте 40 лет добровольно вступила в общину сестер милосердия, выучилась на медсестру и возглавила их работу в осажденном Севастополе. Пирогов с восхищением писал о ней: “Ежедневно днем и ночью можно было застать ее в операционной, ассистирующей при операциях, в то время когда бомбы и ракеты ложились кругом. Она обнаруживала присутствие духа, едва совместимое с женской натурой…”

Так же самоотверженно русские сестры трудились во время следующей Русско-турецкой войны. В 1879 году Александром II на основе Общества попечения раненым и больным воинам было учреждено Российское общество Красного Креста (РОКК) под покровительством супруги императора Марии Александровны. Сам Красный Крест как благотворительная организация возник в 1863 году в Швейцарии (отсюда — совпадение символа организации с государственным символом Швейцарии — крест) по инициативе журналиста Анри Дюнана, который был потрясен полем битвы при Сольферино, крупнейшем сражении австро-итало-французской войны 1859 года. Тогда на поле боя без всякой помощи остались умирать около девяти тысяч раненых.

Александровская община сестер милосердия Российского общества Красного Креста также имела свою историю. Она была создана после Русско-турецкой войны 1877–1878 годов с одобрения Главного управления РОКК и лично императрицы Марии Александровны. Первоначально действовала в форме Александровского отдела сестер Красного Креста. Отдел был назван Александровским в память спасения императора Александра II от покушения Соловьева 2 апреля 1879 года, что сочли чудом. Соловьев несколько раз стрелял в царя, гулявшего возле Зимнего дворца в одиночестве и без охраны, но все выстрелы прошли мимо цели.

Торжественное открытие отдела состоялось 5 августа 1879 года, его августейшей покровительницей стала великая княгиня Александра Иосифовна — жена брата императора великого князя Константина Николаевича. Первоначально сестры работали в частных домах, затем было принято решение направлять их для ухода за больными в Обуховскую больницу.

В 1881 году отдел переименовали в Александровскую общину сестер милосердия. Затем было решено организовать свою больницу на 12 мест и амбулаторию для хирургических больных.

Сначала арендовали деревянный особняк на Невском проспекте. Из 12 мест 5 были бесплатными, амбулаторный прием и некоторые лекарства также бесплатными. В 1884 году Александровская община приобрела землю на Бронницкой улице, где к 1886 году по проекту архитектора Зайцева возвели комплекс зданий новой больницы.

Вот как описывала ее газета “Новое время”:

“Новая надстройка сделана из бетонитовых пустотелых камней и вмещает второй этаж и над ним мансарды, которые заняты кладовыми, а также и лабораториями для физических и химических исследований. Вход в новый этаж больницы идет из общих сеней, украшен в нише статуей Спасителя, копией с Торвальдсена, а наверху, вместо карниза — оригинальным широким и красивым фризом, исполненным по рисунку, снятому с собора в Равенне. Перила лестницы — решетчатые, никелированные, могут быть вытерты во всех частях. Вообще главной задачей при устройстве всего помещения было насколько возможно устранить скопление пыли. С этой целью углы везде в комнатах закруглены, кафельные печи выведены в потолок, вместо карнизов везде фризы, различных стилей. Столовая окружена группами больничных покоев, при этом отдельные комнаты имеют все удобства и свою ванну с душами. Отдельно помещенный операционный зал имеет кафельные стены. Зал после операции обмывается паром, который выпускается из особого паровика под сильным давлением. При операционном зале две отдельные комнаты для помещения больных непосредственно после операции”.

В этой клинике и оказалась Лиза.

Первым “звоночком”, пробудившим в ней новое, сердечное отношение к людям, была смерть мальчика-кадета в Ярославле, которого она вовремя не навестила. Недаром в больничном дневнике она вспомнила о нем.

Лиза вспомнила о нем на Рождество, когда к ней самой никто не пришел и не прислал даже открытку. Это было так обидно! Но два года назад она сама на Рождество отказалась навестить больного мальчика с Кавказа, для которого Ярославль был чужбиной. “Сознание собственной низости не перестает мучить меня”, — пишет она и заново осмысляет слова Евангелия: “Болен бых, и посетисте Меня” (у Лизы: “Болен бых, и не посетисте Меня”). Не посетивший больного не посетил страдающего Христа. Это — великий грех.

Больничный дневник Лизы построен из будто бы случайного соединения картинок человеческих страданий и смертей, скрепленных размышлениями автора.

Первая картинка обнаруживает главный порок в прежнем поведении Лизы в отношении незнакомых людей. Чтобы люди заинтересовались тобой, всего-то нужно — проявить к ним самим простое, элементарное сочувствие.

В ожидании принятия ванны Лиза сидела в столовой, где хлопотали две сестры милосердия, шатенка и блондинка. Они что-то заполняли на разграфленных листах, потом готовили чай и нарезали булочки для больных, разнося по палатам. Лиза не знала, о чем с ними заговорить, а сидеть молча было неловко. “Устала. Бегаешь, бегаешь”, — вздохнув, сказала шатенка. “Я тоже устала”, — сказала блондинка. “А вы действительно устали, сестрицы, вы все время заняты…” — произнесла Лиза вроде бы совершенно пустую фразу. Но вдруг… “Мне показалось, точно я вдруг повернула кнопку электрической лампы, и комната озарилась ярким светом: сестры приветливо встали и подошли ко мне…”

Это был первый урок.

Потом была больничная палата на семь кроватей. Здесь она увидела… женщин России. И это было странное зрелище!

Тамара, армянка 18 лет, гимназистка “с ногой” из Эривани, ее соседка — жена армянского священника из Симферополя, с опухолью на груди, жена инженера, дама лет 30-ти, тоже с такой же болезнью, молодая девушка 18 лет из Петербурга, с нарывом на боку, шестилетняя девочка из Иркутска с кокситом[27] бедра и бедная крестьянская девушка из Кронштадта — с ногой с детства скорченной, которую здесь выпрямили, ее звали Дуняшей.

Добавьте сюда 23-летнюю курсистку единственного в России высшего учебного заведения для женщин, с гнойными язвами на ноге, не способную без посторонней помощи ни ходить, ни одеться, ни раздеться, и “картина” будет полной.

Но в ней не было никакой логики. Ни малейшего смысла! Это была просто жизнь как она есть.

На каждом шагу Лиза совершала для себя открытия. Они были совершенно непредсказуемы. Например, принимая ванну, она должна была распустить свои длинные волосы, а затем в таком виде, в одном больничном халате, идти в палату. Навстречу ей попался молодой доктор, ассистент профессора Павлова. Это, как ни странно, был первый мужчина, который увидел длинные волосы Дьяконовой во всей красе. А волосы у нее действительно были красивые! “Русалка у нас в больнице…” — услышала Лиза.