Фрёлик наблюдал, как он раздвигает кочергой головешки, аккуратно кладет поленья в середину, закрывает дверцу и проверяет тягу. Одновременно Фрёлик пытался найти в доводах Стокмо хоть какую-то логику, но никак не получалось.

— Но если магазин ничего не стоил, как вы говорите, — сказал он, — ваша версия не выдерживает никакой критики.

Стокмо встал. Глаза у него сверкнули.

— Что еще за версия такая?

— Ведь вы считаете, что Рейдара мог убить один из наследников, чтобы заполучить его долю.

Стокмо снова сел в кресло-качалку, достал из кармана брюк кисет с табаком и скрутил себе самокрутку.

— В том-то и трагедия, верно? Они грызутся напрасно. Прямо как мои соседи в здешних краях. Если умирает владелец какого-нибудь хутора, братья и сестры сразу начинают ссориться. Не разговаривают друг с другом, дерутся не на жизнь, а на смерть, а из-за чего? Из-за клочка земли, на котором так и так ничего не растет. Вот погодите, через пару лет мы вступим в ЕЭС, и всем мелким хозяйствам придет крышка. Но сейчас наследники все равно из-за них готовы рвать друг другу глотки. Помните то дело в Скедсмо, несколько лет назад, когда из-за дома прикончили целую семью — отца, мать и дочь? Вот так же и здесь. У Рейдара была жалкая лавчонка, меньше пятидесяти квадратных метров. Да им не хватало денег даже на то, чтобы выплатить старые долги! А теперь они снова начнут грызню. И на убийство они пошли из-за того же самого.

— Сколько он был вам должен?

— Сколько он был должен, касается только его и меня.

— Но вы считаете, у него было достаточно денег, чтобы расплатиться с вами?

— Без комментариев.

— Что?

— Я сказал: без комментариев.

Фрёлик выпрямился.

— Стокмо, не забывайтесь! Здесь допрос, а не пресс-конференция.

Стокмо не ответил. Фрёлик кивнул:

— Ну а все-таки, как вам кажется: у Рейдара было приличное состояние?

— Вряд ли.

— Но счета в банке у него, наверное, есть, — задумчиво предположил Фрёлик.

Стокмо пожал плечами.

— Вы приезжали к нему домой в тот день, когда его убили?

Стокмо кивнул.

— Зачем?

— Хотел поговорить с Рейдаром.

— О чем?

— Напомнить о долге.

— Ну и как, поговорили?

— Нет.

Фрёлик записал ответы, поднял голову и стал ждать. Стокмо не с первого раза прикурил свою самокрутку, глубоко затянулся и задержал дым в легких. Потом наклонился вперед, зажав сигарету между ладонями и глядя перед собой ничего не выражающим взглядом.

Интересно, подумал Фрёлик, сколько времени ему удастся хранить молчание. Стокмо откинулся на спинку кресла и принялся раскачиваться туда-сюда, словно забывшись в мыслях. Некоторое время только и было слышно, как скрипят по линолеуму полозья качалки и потрескивают березовые поленья в печке да гудит сама печка. Вдруг он выпрямился, вздрогнул, словно пробудившись ото сна, и спросил:

— У вас ко мне еще что-то?

— Мне надо знать, что произошло в тот вечер, когда вы увиделись с Рейдаром, — ответил Фрёлик.

— Он приехал на такси. Я подошел к нему и спросил, где мои деньги. Он велел мне убираться к черту и вошел в дом.

— Где вы его ждали, на улице?

— Сначала я поднялся в квартиру, но его дома не было, а женушка его сказала, что ждет его в любую минуту.

— Что вы сделали после того, как Есперсен вошел в дом?

— Уехал.

— Куда вы поехали?

— К одной знакомой.

— Что за знакомая?

— Ее зовут Карина. Живет на Терезегате.

— Сколько времени вы у нее пробыли?

— Не помню. Несколько часов мы были заняты. От нее я поехал к сыну. Когда я в городе, то обычно ночую у него. Вот и в тот день я переночевал у него, а на следующий день вернулся сюда.

— Когда вы приехали к сыну?

— Где-то около одиннадцати.

— Вы пробовали снова связаться с Рейдаром?

— Зависит от того, что вы имеете в виду. — Фрёлик удивленно поднял брови. — Ну да, пробовал… утром на следующий день.

— Во сколько?

— От сына я вышел в восемь и сразу поехал в Энсьё. У них там склад и контора. — Стокмо замолчал.

— Вы ждали его в Энсьё в пятницу, в восемь утра?

— Я ведь, кажется, так и сказал.

— В Энсьё он тоже не проявил к вам сочувствия?

— А он там и не объявлялся. Я прождал до одиннадцати. Сидел ждал его в машине три часа. А он даже не появился!

— Вы уверены?

— Думаете, я вру? Не было его. Вот почему вечером я поехал к нему домой, на улицу Томаса Хефтье.

— А где вы были в промежутке?

— У Карла Эрика, моего сына. Помогал ему часов до пяти. Потом мы перекусили, и я поехал к Рейдару.

— Ваш сын был дома, когда вы вернулись к нему — после того, как побывали на улице Томаса Хефтье?

— Да, наверное.

— Что значит «наверное»? Разве вы с ним не виделись, не разговаривали?

— Нет. У него в тот день ночевала его подружка. Карл Эрик живет над мастерской. Наверное, вы уже побывали в Турсхове. Раз нашли сюда дорогу с первого раза, значит, побывали… Когда подружка остается у него на ночь, я обычно укладываюсь в пристройке за мастерской. Я лег спать и продрых до утра.

— Вы виделись с Фольке-Есперсеном примерно в четверть восьмого. От него отправились к некой Карине. Как ее фамилия?

— Не знаю, — буркнул Стокмо и начал нехотя вспоминать вслух: — Смидт? Сместад? Как-то на «С». Не помню.

— У вас есть ее телефон?

— Да. И адрес тоже.

— Хорошо. Значит, вы поехали к Карине и пробыли у нее до без четверти одиннадцать?

— Возможно.

— А когда приехали в Турсхов, в мастерскую? В одиннадцать?

— Более-менее.

— И сразу пошли спать?

— Наверное, сначала покурил, почитал газету…

— Во сколько вы легли?

Стокмо пожал плечами:

— Я не смотрел на часы.

— И ни с кем не разговаривали?

— Нет.

— Вы в ту ночь возвращались к Есперсену?

— Нет, я же вам сказал!

Фрёлик бросил на него задумчивый взгляд. Он пока сам не понимал, верит Стокмо или нет.

— Вы виделись с сыном на следующее утро?

— Да вы что! Ведь была суббота, верно? А у него подружка ночевала…