— Хм… Простите, но войдите и вы в мое положение. Спрашиваете, о чем мы тогда говорили? Ну да, и о ее муже тоже. В основном гадали, много ли ему известно, давно ли он знает про нас и какие могут быть последствия.

— В каком смысле?

— Что?

— Что значит «последствия»? Последствия чего — его телефонного звонка?

Стрёмстед задумчиво, рассеянно улыбнулся:

— Ее ведь поймали на месте преступления, понимаете? Естественно, ее тревожило предстоящее объяснение с мужем. Она очень расстроилась.

— Обычно, значит, муж ей не звонил?

— Вы что, ненормальный?

— Хотите сказать, что своим телефонным звонком муж дал ей понять, что ему известно о ее измене?

— Да.

— Как по-вашему, она думала о разводе?

— Что-о?!

Фрёлик вздохнул.

— Как вам кажется, жалела ли она о том, что ее поймали? Муж мог подать на развод? Она боялась развода?

Стрёмстед хмыкнул:

— Ну да, наверное. Ее муж звонит в то время, когда она… пока она… Должно быть, он здорово ее шибанул, как говорится! — Стрёмстед снова оскалился. Его заученная улыбка все больше раздражала Фрёлика. — По-моему, она боялась вечера, — чуть серьезнее продолжал Стрёмстед.

— Почему?

— Вы сами подумайте. Ее поймали на месте преступления, но она должна возвращаться домой, к мужу, и проводить с ним весь вечер!

— Зачем он позвонил?

— Хотел положить конец нашим свиданиям.

— Вы это знаете наверняка?

— Да, она передала мне слова старика. Разговор у них вышел очень короткий.

— Чем вы занимались вечером того дня? — спросил Фрёлик.

— Сидел дома.

— Кто-нибудь может подтвердить, что вы были дома?

Стрёмстед встал и подошел к зеркалу на противоположной стене. Ухватившись рукой за станок, положил на него правую ногу. Классическое танцевальное па, классическая поза.

— У нас что, момент истины? — преувеличенно театрально спросил он, разглядывая Фрёлика в зеркало. — Вы отпустите меня, если я… если я отвечу: «Да»?

Фрёлик посмотрел на отражение Стрёмстеда в зеркале. Они с танцором казались полными противоположностями. Его седые патлы торчали во все стороны. Борода придавала лицу мрачное выражение. Рядом с танцором он казался особенно толстым и неуклюжим.

Эйольф Стрёмстед был похож на античную статую. Стройный, мускулистый, он имел полное право гордиться собой. Кудри обрамляли гладковыбритое красивое лицо.

— Значит, вы собираетесь ответить «Нет»? — небрежно осведомился Фрёлик.

Стрёмстед еще немного полюбовался собой, не спеша убрал ногу со станка и плавно сел на шпагат.

— Разумеется, нет, — ответил он, обращаясь к собственному отражению. — После того звонка я понял, что Ингрид Есперсен — наверное, не самый умный шаг, сделанный мною в жизни. — Он расплылся в улыбке. — Кстати, насчет тринадцатого… Как только захотите, вам подтвердят: я пробыл дома весь вечер и всю ночь.

На следующее утро Гунарстранна попытался дозвониться до Ингрид Есперсен по телефону, но безуспешно. Потом он сел читать материалы дела. Дочитав протокол беседы Фрёлика со вдовой, он вспомнил: кажется, она сама говорила, что ей не хочется подходить к телефону. Кроме того, она, по ее же признанию, ходила обедать в кафе, которое напоминало ей о прежних временах.

Сделав еще три звонка и наведя справки, он сел в свою почти новую «шкоду-октавию», приехал на Фрогнервейен и прошел в кафе. Зимнее пальто он отдал гардеробщице с азиатской внешностью — вьетнамке? — постоял перед зеркалом, тщательно расчесал редеющие волосы и обернулся, чтобы осмотреться.

— Вы один? — спросила у него старшая официантка, одетая во все черное.

— К сожалению, да, — ответил Гунарстранна, разводя руками. — Правда, я намерен подсесть к Ингрид Есперсен.

Он жестом указал на столик у окна, где Ингрид ела пасту и читала газету.

— Можно к вам присоединиться? — спросил он, подойдя.

Вдова не сразу поняла, что он обращается к ней. Наконец она подняла на него глаза. Гунарстранне показалось, что она нисколько не смущена.

— Хотите сесть? Конечно, садитесь! — Она указала свободной рукой на незанятый стул. Потом медленно сложила газету — «Верденс Ганг». — Здесь написано, что у вас несколько зацепок.

Гунарстранна улыбнулся и кивком подозвал официанта; тот подал ему меню.

— Только кофе, — распорядился инспектор и уточнил: — Черный! — Обернувшись к Ингрид, он сказал: — Наверное, вы уже догадались, что мы рассматриваем все возможные версии, ничего не исключаем?

Она кивнула.

— Как вы узнали, что я здесь?

— Потому что мы ничего не исключаем, — беззаботно ответил он.

Застигнутая врасплох, Ингрид поморщилась:

— Ну, знаете… — Она посмотрела в тарелку, но как будто потеряла аппетит. — Вы что же, установили за мной слежку?

Гунарстранна молча взял у официанта чашку кофе и с рассеянным видом принялся размешивать сахар. Официант вопросительно протянул руку за тарелкой Ингрид.

— Спасибо, я больше не буду, — сказала она.

Помешивая кофе, инспектор смотрел вслед официанту.

— Значит, вы установили за мной слежку? — повторила Ингрид Есперсен.

— Мы стараемся как можно лучше присматривать за вами.

— Но…

— Некий Эйольф Стрёмстед вам знаком? — не дав ей договорить, спросил Гунарстранна.

Ингрид опустила голову и замолчала. Инспектор с довольным видом выпрямился на стуле.

— То, что у вас называется выстрел от бедра? — спросила Ингрид, не поднимая головы.

Гунарстранна не ответил.

— Или что? — продолжала она с неожиданным напором. Взгляд у нее сделался одновременно усталым и враждебным.

— Я задал вам простой вопрос, — сдержанно ответил Гунарстранна. — Либо вы отвечаете на него, либо нет. Только уж постарайтесь ответить честно.

— Присматриваете, значит… — буркнула Ингрид. — А на самом деле шпионите за честными гражданами?

Вместо ответа, Гунарстранна отпил кофе.

— Да, мы с ним знакомы, — более сдержанно продолжала Ингрид. — Мы очень хорошо знакомы. Догадываюсь, что это вам и без меня известно.

Гунарстранна кивнул.

— Мы познакомились… давно, когда он… был моим учеником. Раньше он был танцором.

— Давно у вас с ним роман?

— Три года.

— Довольно долгий срок, вы не находите?