Я был так рад, что едва удержался, чтобы не пожать ей руку. Элен была в безопасности. Все это было лишь очередным маленьким приключением, не более. Я чувствовал себя набитым дураком — но теперь я понял, как много для меня значит Элен и как сильно я хочу, чтобы с ней не случилось ничего дурного.

— Она скоро вернется?

— С минуты на минуту. Она только что звонила из университетского клуба.

Я сказал, что зайду попозже — наши дома стояли почти рядом, а мне сейчас захотелось побыть одному. Выйдя, я вспомнил, что ключа у меня не было, так что я свернул на заднюю дорожку за домом Бейкеров, чтобы срезать путь через находившийся между нашими домами двор, как мы всегда делали в детстве. Снег продолжал падать, его хлопья в темноте казались больше; пытаясь найти заметенную снегом дорожку, я заметил, что задняя дверь дома Бейкеров была распахнута настежь.

Едва ли я смогу объяснить, почему мне вдруг захотелось зайти на кухню. Когда-то я знал всех слуг в доме Бейкеров по именам. С тех пор прошло много лет, но ведь они-то меня помнили, и я почувствовал, как все замерло, едва я появился. Утихли не только разговоры, но и какое-то настроение — а лучше сказать, ожидание, — которое их переполняло. Они с преувеличенным рвением принялись за работу; они стали как-то беспорядочно двигаться и галдеть — все трое. Горничная испуганно посмотрела на меня, и тогда я догадался, что она ждет момента, чтобы передать новую записку. Я кивком позвал ее за собой в буфетную.

— Я все знаю, — сказал я. — Дело очень серьезное. Выбирайте — или я прямо сейчас иду к миссис Бейкер, или вы сейчас же запираете заднюю дверь.

— Не говорите миссис Бейкер, мистер Стинсон!

— В таком случае я не хочу, чтобы кто-либо тревожил мисс Элен. Если это произойдет — а если это произойдет, то я об этом узнаю… — и я жестоко пригрозил, что обойду все агентства по найму и прослежу за тем, чтобы она никогда не смогла найти себе работу в этом городе. Она основательно перепугалась, когда я вышел; не прошло и минуты, как за мной захлопнулась и была закрыта на засов задняя дверь.

Одновременно я услышал, как перед домом остановилась большая машина, глухо звякнули зарывшиеся в мягкий снег колесные цепи; Элен приехала домой, и я пошел в дом попрощаться.

С ней вместе вошли Джо Джелк и еще двое, и никто из них не мог отвести от нее глаз — даже не поздоровались со мной. У нее была прелестная, подернутая нежным румянцем кожа — не редкость в наших краях, — правда, годам к сорока эту красоту начинают портить небольшие жилки; в данный же момент, румяная от мороза, она походила на букет нежно-розовых гвоздик. Они с Джо в каком-то смысле достигли примирения — по крайней мере, он был так в нее влюблен, что уже забыл о том, что случилось вчера. Но, несмотря на то, что она все время смеялась, я заметил, что на самом деле она ни на него, ни на остальных не обращала никакого внимания. Она хотела, чтобы они ушли, и тогда с кухни принесут записку — но я знал, что записку не принесут и что теперь она в безопасности. Некоторое время обсуждали бал «Башмак и туфелька» в Нью-Хейвене, бал в Принстоне, затем, в разном настроении, мы все вчетвером вышли на улицу и быстро разошлись. Я, расстроившись, пошел домой и целый час пролежал в горячей ванне, думая о том, что теперь, когда она уехала, каникулы для меня можно считать окончившимися. Я чувствовал гораздо глубже, чем вчера, что теперь она ушла из моей жизни.

И что-то еще все время ускользало от меня — какая-то незавершенная мысль, которую я потерял среди всех событий сегодняшнего вечера, пообещав себе вернуться и подобрать потом, а теперь вот никак не мог ухватить. Ее хвост показался примерно посреди потока разговора с миссис Бейкер — я смутно помнил, что мысль ассоциировалась именно с миссис Бейкер. Почувствовав облегчение по поводу Элен, я совершенно забыл задать ей какой-то вопрос, уточнить что-то из того, что она мне говорила.

Брокуи, к которым Элен едет в гости, — вот что это было! Я был хорошо знаком с Биллом Брокуи; он учился в моей группе в Йеле. Я вспомнил — и тут же сел в ванне, выпрямившись, как стрела, — это Рождество Брокуи проводили не в Чикаго; они уехали в Палм-Бич!

Мокрый, я выпрыгнул из ванны, набросил легкий халат на плечи и побежал к телефону в своей комнате. Меня быстро соединили, но мисс Элен уже отправилась на вокзал.

К счастью, наша машина стояла в гараже, и пока я, не успев толком вытереться, натягивал на себя одежду, шофер подал ее к двери. Ночь была морозной и сухой, по глубокому жесткому снегу мы очень быстро доехали до вокзала. В начале пути я было засомневался, так ли я все делаю — но как только в холодной темной мгле замаячило новенькое, ярко освещенное здание вокзала, уверенность вернулась ко мне. Пятьдесят лет моя семья владела участком, на котором было выстроено здание, и от этого моя безрассудная смелость стала в моих глазах вполне оправданной. Я ни на секунду не забывал, что самонадеянно лезу в очень щекотливое дело — однако чувство, что у меня есть прочная опора в прошлом, уверило меня в том, что я готов рискнуть, несмотря на риск показаться круглым дураком. Все это дело представлялось мне нехорошим — ужасно нехорошим. У меня исчезла всякая мысль о том, что происходящее не может причинить никому вреда; лишь я находился между Элен и какой-то неведомой всепоглощающей катастрофой — а если не я, оставались лишь полиция и скандал. Я вовсе не моралист, но здесь имелся какой-то иной оттенок, темный и страшный, и мне не хотелось, чтобы Элен пришлось в одиночестве противостоять всему этому.

Из Сент-Пола в Чикаго идут три поезда, и все они отходят с разницей в несколько минут, около половины девятого. Она ехала на барлингтонском, и когда я бежал по вокзалу, то увидел, что вход на перрон закрылся, а фонарь над решеткой погас. Но я был уверен, что она едет в купе с дочерьми Ингерсолов, потому что ее мать упомянула о том, что они брали билеты вместе, — так что до завтрашнего утра она, можно сказать, находилась «под