снова описал его: пальто, смех, обычное выражение глаз.

— Точно, это Джо Варланд, но он помер.

— Я хочу про него кое-что узнать.

— Что узнать?

— Чем он, скажем, занимался?

— Откуда я знаю?

— Слушайте! Я не из полиции. Мне просто нужны некоторые сведения о нем. Он мертв, и это уже не может ему повредить. И еще обещаю держать язык за зубами.

— Ну… — он задумался, оглядывая меня, — очень он любил путешествовать. Ввязался в драку на вокзале в Питтсбурге, и какой-то хрен укокошил его.

Я кивнул. В моей голове стали собираться разрозненные части головоломки.

— А почему он все время ездил поездами?

— А откуда я знаю, приятель?

— Ну, если десятка будет вам кстати, то я бы хотел узнать все, что вы слышали по данному поводу.

— Ну, слыхал кое-что… — неохотно признался коротышка. — Поговаривали, что он работает в поездах.

— Работает в поездах?

— Была у него какая-то своя афера, про которую он никогда особо язык не распускал. Он работал с девчонками, которые одни катались на поездах. Никто ничего об этом особо не говорил — парень он был ловкий, — но иногда он появлялся тут с кучей бабла и давал всем понять, что это ему от бабенок перепало.

Я поблагодарил его, дал ему десять долларов и ушел в глубокой задумчивости, ни слова не сказав о последней поездке Джона Варланда.

Эту Пасху Элен проводила не на Западе, но даже если бы она и приехала, я вряд ли пошел бы к ней делиться информацией — по крайней мере, летом мы виделись с ней почти каждый день и подолгу болтали о чем угодно, но только не об этом. Но иногда она вдруг ни с того, ни с сего умолкает и хочет быть поближе ко мне — и я знаю, о чем она думает.

Конечно, этой осенью она выйдет в свет, а мне еще осталось два года в Нью-Хейвене; но все уже не выглядит столь невероятным, как казалось несколько месяцев назад. Она принадлежит мне — даже если я ее потеряю, она все равно будет моей. Как знать? Как бы там ни было, а я всегда буду рядом.

У столярной мастерской

Автомобиль остановился на углу Шестнадцатой и какой-то темной улицы. Дама вышла, а мужчина с маленькой девочкой остались в машине.

— Скажу ему, что двадцать долларов хватит за глаза, — сказала дама.

— Ладно. Ты план взяла?

— Ах да! — она взяла сумку с заднего сиденья. — Вот теперь взяла.

— Дьите ку иль не фа па авуар ле форт плакард, — сказал мужчина. — Нь ль бон-буа.

— Хорошо.

— Не говорите по-французски! — сказала девочка.

— Э иль фа авуар ун бон хей. Ль ун де Мерфи этуа ком са.

Он показал рукой пять футов от земли. Дама вошла в дверь с надписью «Столярная мастерская» и исчезла, поднявшись по низким ступеням.

Мужчина и девочка без всякого интереса глядели из окна машины. Вокруг был сплошь красный кирпич, глухие стены и тишина. Чуть подальше на улице слонялось несколько негритят, изредка проезжали автомобили. Стоял прекрасный ноябрьский день.

— Слушай, — сказал мужчина девочке, — а ведь я тебя люблю!

— И я тебя, — сказала девочка, вежливо улыбнувшись.

— Смотри! — продолжал мужчина. — Видишь вон тот дом, через дорогу?

Девочка посмотрела. Отец показал на окна квартиры позади лавки. Внутрь заглянуть было невозможно — окна были занавешены шторами, которые слегка колыхались от ветра. На одном из окон каждые несколько минут хлопала незакрепленная ставня. Ни мужчина, ни девочка никогда здесь раньше не бывали.

— За этими занавесками находится сказочная принцесса, — сказал мужчина. — Ее не видно, но она там; ее там прячет Людоед. Ты знаешь, кто такой Людоед?

— Да.

— Отлично. Принцесса очень красивая, у нее длинные золотистые волосы.

Они оба посмотрели на дом. В окне на мгновение мелькнуло желтое платье.

— Это она! — сказал мужчина. — Ее сторожат по приказу Людоеда. Он заточил Короля и Королеву в подземную темницу, на глубине десять тысяч миль. Она не сможет выйти, пока Принц не найдет три… — он умолк.

— Чего, папа? Три чего?

— Три… Смотри! Вот она!

— Три чего?

— Три… Три волшебных камня, которые освободят Короля и Королеву!

Он зевнул.

— И что тогда?

— Тогда он придет и постучит три раза в каждое окно, и она будет свободна.

Из окна верхнего этажа столярной мастерской показалась голова дамы.

— Он пока занят! — крикнула она. — Ах, как сегодня на улице хорошо!

— А что дальше, папа? — спросила девочка. — Зачем Людоед ее тут держит?

— Потому что его не позвали на крестины. Принц уже нашел один камень в шкатулке президента Кулиджа. Второй он ищет в Исландии. Как только он находит еще один камень, комната, в которой держат Принцессу, озаряется синим светом. Ох!

— Что такое, папа?

— Как только ты отвернулась, комната озарилась синим. Значит, он нашел второй камень!

— Ах! — воскликнула девочка. — Смотри! Там опять синий свет — значит, он нашел и третий камень!

Проснулся дух соперничества — мужчина осторожно огляделся и возбужденно сказал:

— Ты тоже заметила? Вон там, на улице — сам Людоед идет! Замаскированный, конечно! Прямо как старуха Момби из «Страны Оз», которая превращалась — помнишь?

— Ага.

Они стали смотреть. Невероятно маленький мальчик огромными шагами подошел к двери квартиры и постучал; никто не откликнулся — но, кажется, он и не ждал ответа и уж тем более не огорчился. Он вытащил из кармана мелок и стал рисовать у звонка.

— Он рисует волшебные знаки, — прошептал мужчина. — Хочет сделать так, чтобы Принцесса не смогла выйти из этой двери. Он, наверное, узнал, что Принц освободил Короля с Королевой и скоро примчится сюда за ней.

Мальчик еще немного постоял, затем подошел к окну и что-то крикнул. Через некоторое время окно открылось, показалась женщина, что-то ему ответила — но ответ потонул в шуме ветра.

— Она сказала, что Принцесса надежно заперта, — объяснил мужчина.

— Посмотри на Людоеда! — сказала девочка. — Он рисует волшебные знаки под окном. И на тротуаре! Зачем?

— Само собой, он не хочет, чтобы Принцесса вышла. Поэтому он приплясывает. Это тоже колдовство — волшебный танец.

Людоед ушел, широко расставляя ноги. Впереди показались двое мужчин, они перешли улицу и скрылись с глаз.

— Кто это, папа?

— Это двое солдат Короля. Наверное, на Маркет-стрит собирается армия, чтобы штурмовать дом. Ты знаешь, что такое «штурмовать»?

— Да. А эти люди тоже солдаты?

— Да, они тоже. А вон тот старик, прямо за ними — это сам Король. Он специально так горбится, чтобы люди Людоеда его не узнали.

— А