Он посмотрел на меня с удивлением:

– Дик, ты раньше так не рассуждал.

– А как?

Он пожал плечами:

– Не помню. Мне кажется, вообще не рассуждал.

– Выжить нужно было, – пояснил я сердито. – А сейчас передо мной другие задачи. Пограндиознее и… поскучнее. Я бы тоже сейчас предпочел на коне с мечом наголо! Не конь с мечом, а я, конь не такой дурак. Тем более что у меня и конь, и меч, и доспехи… сам знаешь какие. Словом, Асмер, пообещай мне одно: если вдруг ситуация резко изменится, ну там Карл окончательно оставит Зорр в покое, ты приедешь ко мне в Армландию? Договорились? И Ланселота с Бернардом уговоришь. Хорошо бы еще Рудольфа с отцом Совнароллом…

Он ответил почти равнодушно:

– Да-да, конечно. Но только в случае, как ты сказал, если реки потекут вспять или Карл оставит Зорр в покое. Но все-таки скажи, чем таким я смогу заманить Ланселота и отца Совнаролла?

Я прямо посмотрел в его глаза, Асмер посерьезнел, похоже, лицо у меня тоже как-то изменилось. Я сказал отчетливо:

– Потому что Зорр будет там. Там граница с Югом, эта граница все время отползает на Север, Асмер! Тихо и незаметно отодвигается. Королевства одно за другим меняют… как бы это сказать, ориентацию. Карл – это не Юг, это местные разборки. Хотя, конечно, Карл кое-какие приемчики Юга взял на вооружение. А я хочу выстроить неприступную твердыню на пути настоящего Юга!.. И для начала просто выстоять.

Он смотрел неотрывно, я видел по его глазам, что наконец-то увидел на месте простолюдина, ставшего на их глазах рыцарем, другого человека.

После долгой паузы, когда я тоже молчал и не шевелился, он вздрогнул, зябко повел плечами.

– Ричард… гм… ты говоришь страшные и… прекрасные вещи. Зловонное дыхание Юга чувствуется даже здесь, ты прав. Карл – его порождение, хотя Карл так не считает. А ты хочешь дать бой Югу прямо у него на границе?

– Я дам бой, – твердо сказал я. – С вами или без. Он уронил взгляд, потом криво улыбнулся, потер лоб.

– Да, конечно… Но я живу тем, что есть. Наш король пленен, войска Карла осаждают Торн, а мы заперты в Зорре.

Я поднялся, вскинул руку в воинском салюте.

– Ты обещал, что если ситуация изменится…

Он тоже поднялся, обнять не решился, я уже другой человек, надо знакомиться заново, но ответил с жаром:

– Клянусь! Если Зорр будет в безопасности, я притащу не только Ланселота, Бернарда и отца Совнаролла!

В нижнем зале я наскоро сожрал пару ломтей ветчины и запил слабым вином. Меня уговаривали посидеть и рассказать, что в мире за стенами Зорра, я сослался на срочные дела и вышел.

Морозный воздух ожег щеки. Я переборол импульс сгорбиться и сунуть руки в рукава, я же рыцарь, спина с натугой выпрямилась, ноги понесли меня к церкви, надменного и полного достоинства. По дороге встречались рыцари, все такие же, с горделивой осанкой, горящими взорами и безукоризненными манерами. Нам нельзя выказывать ни усталость, ни страх, ни уныние. Мы – рыцари.

Отец Дитрих вышел из внутренних помещений, словно ощутив, что захожу в церковь, громко топая и звеня золотыми рыцарскими шпорами.

Я поцеловал ему руку, помня, что выказываю почтение не человеку, а той высокой идее, которой он служит.

– У вас усталый вид, отец Дитрих.

– Есть из-за чего, – ответил он с кроткой улыбкой.

– Отец Дитрих, – возразил я, – все ведь просто!

– Когда я был молод, – ответил он, – мне тоже все было проще простого… Сын мой, сразу отвечу на вопрос, который зрю в твоих очах: я так и не решил, увы.

– Ох, – вырвалось у меня. – У вас, отец Дитрих, было столько времени!

Он покачал головой.

– Не смотри с таким укором. Я долго говорил с Господом, уже почти принял решение, но потом…

– Что? – спросил я тревожно.

Помолчав, отец Дитрих произнес глухим надтреснутым голосом:

– Сэр Ричард… мне не хочется вам такое говорить, это уязвит вашу гордыню, но дьявол являлся не только вам.

Я дернулся, посмотрел расширенными глазами:

– Что… и вам?

Он кивнул, на лице проступила очень бледная и невеселая улыбка.

– И мне, и другим. У каждого у нас, живущих на этой земле, возникают соблазны… Дьявол является всем, сэр Ричард! Всем в разном обличье. Большинство даже понимают, что с ними говорит дьявол. Многие, очень многие поддаются ему, ибо слаб человек.

Я молчал, ошарашенный, сбитый с толку и, верно сказал отец Дитрих, весьма уязвленный, что не одного меня, оказывается, соблазняет Враг рода человеческого.

Он смотрел усталыми глазами много испытавшего человека. В них был вопрос, я даже догадывался, какой, но предпочел увильнуть, не на все вопросы можем ответить даже себе, а уж другому так и вовсе чересчур.

– Отец Дитрих, – сказал я, – как уже сказал, я сейчас гроссграф Армландии. Вы, возможно, даже не слыхали о такой области, но она весьма… удобно расположена, так сказать. И, как я уже говорил, весьма богата ресурсами. Как людскими, так и природными. Я подыскиваю тех, с кем можно разделить ношу – не ответственность, а только ношу! – и не вижу никого лучше на роль духовного наставника, чем вы, отец Дитрих.

Его глаза остро блеснули при напоминании, что я уже не тот безбаннерный и даже безлошадный рыцарь, каким он меня увидел впервые, но посмотрел внимательно и промолчал, ощутил, что я здесь не для того, чтобы распустить павлиний хвост и ходить перед ним, чванясь и бахвалясь подвигами, захваченной богатой добычей и полученными титулами.

– И вообще, – договорил я уже другим тоном, – хотя я, конечно, само совершенство, но я не Господь Бог, что везде и во всем. Я с собой не всегда управляюсь, а уж с такой немалой областью, где тьма городов и замков, не говоря уже о селах с их массой проблем…

Он сказал несколько настороженно:

– Что ты хочешь, сын мой?

– Помощи, – ответил я честно.

– В чем?

– Ах, отец Дитрих, что мы опять за рыбу гроши… Мне нужна помощь в реале. Я понимаю, церкви не хочется заниматься такой мелкой фигней, как прогресс, цивилизация, технические новшества, вы ж вечными вопросами занимаетесь! Но. к сожалению, враг не дремлет, отец Дитрих.

– Мы знаем, сын мой. Я вздохнул.

– Пока вы с ним воюете на духовном, так сказать, уровне, он бьет ниже пояса. То есть соблазняет материальными благами. Мирскими, как вы говорите!..

Он смотрел внимательно, в ясных глазах инквизитора я видел борьбу с самим собой.

– А ты, выходит, намерен…

– Отец Дитрих, что мы снова о том? Или думаете, что скажу иначе? Человек слаб, как вы сами сказали. И легко ловится на слабости. Как я уже сказал, хотелось бы и там перекрыть… по возможности, лазейки для Врага.