Она с сомнением смотрит на меня, в моем взгляде провокация. А потом Вера откладывает приборы на салфетку, лежащую на капоте и берет бургер так же, как и я. Не сводя с меня взгляда, поднимает его и, широко раскрыв рот, кусает. Я смеюсь над тем, как при этом расширяются ее глаза, а потом она их прикрывает и стонет так же, как и я до этого. Мой рот наполняется слюной, Вера так вкусно наслаждается едой, что я чувствую голод. Правда, природа его совсем другая, но какая разница?

В болтовне ни о чем мы приканчиваем свой обед, щедро заливая его колой, а потом едем домой, условившись остаток дня поработать. У меня остались незавершенные дела, и Вере нужно сделать дневную норму редактуры, чтобы освободить вечер. На подъезде к своему поселку я останавливаюсь рядом с огромным торговым центром. Глушу мотор и поворачиваюсь к Ангелу лицом.

– Побудешь минутку одна?

– Конечно.

Быстро объясняю ей, как открывать-закрывать окна и блокировать машину на случай, если она захочет выйти, чмокаю в губы и несусь в торговый центр. Там покупаю большой букет белых роз и мчусь назад. На самом деле, со стороны кажется, будто я спокойно прохожусь по парковке с большим букетом, опустив цветы головками вниз, но мысленно я бегу, словно боюсь, что Ангел испарится. Но нет, она сидит и задумчиво листает что-то в телефоне. Открываю ее дверцу и протягиваю цветы. Ее глаза загораются, телефон выпадает из рук и приземляется на колени, Вера берет букет и, прижав к себе, зарывается носом в бутоны. Глубоко вдыхает аромат, а потом со счастливой улыбкой поворачивается ко мне.

– Спасибо.

– Нравится? – мне важно слышать от нее подтверждение. Важно знать, что я на правильном пути. Как бы ни был самоуверен, я нуждаюсь в доказательствах, что она принимает меня и мои подарки.

– Очень.

– Тогда поехали домой. Разгоним всю прислугу, и я наконец по-настоящему доберусь до тебя.

Пока Ангел ошарашенно смотрит на меня, я с ухмылкой захлопываю дверцу машины, обхожу ее спереди и сажусь за руль. Снова целую руку Веры, у которой, кажется, отнялся язык, завожу мотор и еду домой. Да, сегодня я точно разгоню всех пораньше и буду наслаждаться своим Порочным Ангелом. И к черту работу!

Саундтрек к главе: Madcon – Beggin'

Вера идет в душ, а я – на кухню. Повар готовит ужин, рядом с ней крутится Татьяна, в гостиной слышны голоса двух горничных.

– Добрый вечер, – здороваюсь я, и Лена с Татьяной отвечают мне приветствием. – Девочки, на сегодня все.

– А как же… – Лена переводит растерянный взгляд с меня на кастрюлю, в которой что-то помешивала до моего прихода, и – обратно. – Я ужин готовлю.

– Мы плотно поели, не уверен, что будем ужинать.

– Хорошо. Я тогда… даже не знаю, что теперь с этим сделать.

– Позже можно это закончить?

– Но оно же не будет таким свежим.

– Но и не пропадет, верно?

– Ну да, – медленно отвечает она.

– Вот и хорошо. Отставляйте, я уберу вечером в холодильник, как остынет. – Лена с Татьяной даже не могут скрыть своего шока. Во-первых, я на кухне редкий гость, а во-вторых, еще ни разу не предлагал убрать еду в холодильник.

– Ну, может, хоть перекус какой приготовить?

– Не надо, – качаю головой. Меня начинает раздражать, что в доме есть люди, которые, как назло, не хотят уходить. – Татьяна, убедитесь, пожалуйста, что в течение пятнадцати минут в доме никого не останется. И завтра у всех выходной. На зарплате это не скажется. Дальше Лиля проинформирует вас дополнительно. Доброго вечера.

Я не остаюсь, чтобы увидеть на их лицах эффект от новых обстоятельств, потому что спешу к своему Ангелу. Вхожу в спальню и осматриваюсь. Здесь пусто, но из-за двери ванной слышен шум воды. Я раздеваюсь на ходу, и к огромной душевой кабине подхожу уже полностью голым. Ступаю в нее, глядя на то, как вытягивается тело Веры. Она стоит спиной, но наверняка чувствует мое появление.

Прикасаюсь пальцами к обнаженной спине, и меня как будто прошибает током от этих ощущений. Когда я слышал, чтобы кто-нибудь говорил фразу о том, что, когда ты прикасаешься к любимой женщине, весь остальной мир перестает существовать, я скептически ухмылялся. Сейчас мне не до смеха. Потому что ощущение, словно вокруг нас действительно вакуум, накатывает на меня совершенно неожиданно, и оглушает. Мы с Ангелом вдвоем, и мое внутренне животное поднимает свою уродливую голову и начинает греметь цепями. Потому что… сука, восемь гребаных лет! Я ждал ее восемь лет! Моя одержимость всплывает на поверхность и разрывает изнутри жаждой и желанием растерзать любимое тело. Взять все, чего я был лишен столько времени. Я правда пытаюсь себя успокоить, но у меня хреново выходит.

Веду пальцами по позвоночнику, как будто пересчитываю каждый, а сам тащусь от мурашек, которые разбегаются в стороны от моих пальцев. А потом перехватываю Веру за шею и заставляю задрать голову, опускаясь зубами на ее шею.

– Я люблю тебя, Ангел. Но как же я, блядь, зол на тебя. И на себя, – рычу в ее шею. – На обстоятельства.

Втягиваю носом запах ее кожи, скольжу губами за ухо, прикусываю мочку и облизываю тонкую венку, которая неистово бьется под моим языком.

– Если буду слишком грубым, скажи.

– Я хочу все, Тимур, – хрипит она едва слышно. – Все твои эмоции.

Ой, зря, Ангел, ты выдала мне эту индульгенцию.

В следующую секунду я впечатываю Веру щекой в кафель, а сам прижимаюсь стояком к ее ягодицам. Бесстыдно трусь о них, наблюдая, как головка скользит между сочных половинок. Где-то там очень глубоко внутри моей головы здравый рассудок кричит о том, что с Ангелом так нельзя, но зверь откусывает ему голову и со смаком жует ее, подталкивая меня продолжать то, что начал. Грубо развожу коленом ноги Веры и опускаю руку к ее клитору. Вывожу круги, заставляя Веру дрожать, а сам кусаю ее плечо и оттягиваю голову за волосы назад.

– Так хочется тебя нагнуть и трахнуть так жестко, чтобы кричала от боли и наслаждения.

– Нагни, – стонет Вера, а у меня перед глазами темнеет.

И я нагибаю. Оттягиваю ее за бедра назад, заставляя прогнуться в пояснице, шлепаю по попке, глядя на то, как она резонирует от удара. Повторяю раз за разом, наслаждаясь красными отметинами на нежной коже, а потом притормаживаю. Делаю несколько вдохов и выдохов, чтобы хоть немного замедлить грохот сердца, и наконец врываюсь до упора. У Веры подгибаются колени, но я вынуждаю ее остаться на ногах, перехватив за талию. Хватаюсь за ее бедра и буквально с силой насаживаю на себя. Кормлю зверя, который уже слюнями заливает сливочную кожу моего Ангела и требует еще и еще. Вера кричит. Хочу надеяться, что все же от удовольствия, потому что у меня нет никакого желания обижать ее. По моему позвоночнику волнами прокатывается жар при каждом толчке. По ощущениям он уже практически пылает. Перехватываю Ангела за волосы, заставляя привстать на носочки и повернуть голову в сторону. Целую ее губы, облизываю их.