Я снова теряю контроль и лист падает на пол.

—  Оу… —  выдыхаю я.

—  Ты решила оставить меня без штанов? —  усмехается Дан. —  Ещё раз, точнее. Ты повторяешь очень распространённую ошибку начинающих, учившихся на заклинаниях одного типа. Ты напитываешь энергетическую структуру, отпускаешь заклинание, а затем снова пытаешься вернуть контроль, но секрет в том, чтобы не отпускать. Давай, у тебя получится.

Дан смотрит на меня с такой теплотой, что впору поверить, что моё к нему влечение взаимно…

Так, нельзя отвлекаться. Как бы мне ни хотелось иного, Дан пришёл меня учить, а не развлекать. В глубине души мне жаль, но я не позволяю себе отвлечься. Я в третий раз создаю энергетическую структуру заклинания, и теперь вливаю в рисунок энергию очень медленно. Настолько медленно, что структура обрушивается до того, как я завершу.

Четвёртая попытка снова неудачная.

Я вдруг понимаю, что первый  раз потеряла контроль не от того, что Дан вошёл, а на мгновение раньше, когда я завершила заклинание и оно сорвалось с ладони.

Пятая попытка?

Дан спокойно наблюдает, не торопит. Взгляд доброжелательный. Я собираюсь и начинаю заново. Важнее всего не отпустить заклинание, а… А как правильно? По-моему, у меня серьёзный пробел в теории, но на уровне восприятия я ловлю нужный момент, и теперь незримый порыв не срывается в пальцев в случайном направлении от меня. Я представляю, что протягиваю невидимую руку и подхватываю один из листов, а затем на раскрытой ладони несу его себе. Лист покачивается в воздухе.

Я кошусь на Дана, ничего не могу с собой поделать. Лист тотчас падает. Я краснею.

—  У тебя отлично получается, Карин. Продолжай.

—  Спасибо.

Похвала придаёт мне уверенности. Я пробую в шестой раз и, наконец, у меня получается. Лежащая у ног Дана бумага взмывает в воздух и перелетает ко мне. Я теряю её в самый последний момент, когда с контроля движения листа переключаюсь на то, чтобы его поймать. Лист проскальзывает под руку и опускается на пол.

—  Не наклоняйся, Карин. Заставь лист взлететь.

—  Да…

Наконец, у меня получается —  лист ложится в руку.

Один за другим я собираю оставшиеся листы.

—  Молодец. Устала?

Я прислушиваюсь к своим ощущениям.

—  Пока нет.

—  Тогда попробуй переместить книгу, —  Дан вынимает из-под полы пиджака довольно увесистый на вид томик.

—  Ты его… не положишь?

—  Не-а. Не бойся, даже если ты направишь магию на меня, ты мне не навредишь.

Надеюсь.

Я пробую, и с книгой у меня не получается, слишком тяжёлая. Но я приноравливаюсь, и по дуге переношу книгу к себе.

—  Получилось!

—  У тебя талант, Карин. Не только к некромантии, а вообще к магии. На сегодня хватит, а следующий раз тренируйся со стаканом воды. Перенести, не разлив воду и не разбив, та ещё задачка, но контроль отработаешь до идеала.

Дан протягивает руку, и книга по воздуху возвращается к нему.

Я не успеваю заметить, какой именно плитки касается Дан. Он нажимает, и дверь открывается.

За порогом ждёт Марк.

—  Господин, —  кланяется он Дану, как не кланяется мне. Нет, мне не нужны поклоны, меня цепляет разница в отношении —  уважительное к Дану и снисходительно-пренебрежительное ко мне.

—  Марк, всё хорошо? У тебя, у Кэрри?

Для меня загадка, почему Дан относится к детям как к… детям. В смысле, я наняла Марка своим помощником, а Дан относится к нему как к моему воспитаннику, а не как к слуге.

—  Да, господин. Госпожа, пришло ответное письмо.

—  Скорее, —  я поспешно вскрываю, не заботясь о ноже для бумаги, буквально разрываю конверт.

И внутри нахожу то, что ожидаю —  Селестра Панвиль согласилась с размером моего гонорара.

—  Дан, раз ты вечером свободен, едем выполнять мой заказ.

—  Хм… И куда мы едем?

—  На кладбище! —  я сверяюсь с письмом, называю адрес и точную аллею. —  Восьмой и девятый склепы.

—  Панвиль?! —  Дан вдруг стискивает кулаки. —  Они отказались от моих услуг, чтобы заказать у тебя?!

Глава 46

Неприятное чувство.

Вроде бы просто проплаченная статья, сплошные слухи, туман таинственности и никакой конкретики. Я же перечитывала — ни слова лжи, только домыслы и рассуждения, а факты сводятся к одному —  в город прибыл некто, связанный с некромантией. Но журналист оказался мастером слова, и сумел написать так, что впечатление у читающего складывается вполне конкретное. Я неправа? Или Селестра Панвиль поступает странно? Если ей важно, чтобы заказ выполнял самый именитый некромант, то не логичнее ли сперва поинтересоваться, кто именно будет работать?

Как сложно.

На самом деле мне не хочется думать ни о статье в газете, ни о госпоже Панвиль, ни о правильности своих решений. Меня беспокоит только одно —  как ко мне отнесётся Дан.

Я не вижу смысла скрывать и… разом выбалтываю ему всю правду, что я хотела денег, что статья заказная, проплаченная, и что мне пришёл заказ.

Чем больше говорю, тем бледнее Дан и тем ярче горят его глаза. Финал короткой истории я выдаю скороговоркой, предчувствую взрыв и тороплюсь успеть.

—  Как-то так, —  мямлю я и пожимаю плечами.

Вот хоть убейте, вины за собой я не чувствую. Точнее… Я чувствую свою ответственность за то, что статья может спровоцировать панику в городе. Но вот за выбор Селестры Панвиль я отвечать отказываюсь.

—  Феерически, —  выдыхает Дан.

—  Но…

Он отворачивается.

У него даже ругательств не остаётся.

Я сжимаю пальцы в кулак.

Дан всё же останавливается, оглядывается на меня.

—  Карин, знаешь, чему я поражаюсь?

—  Чему?

—  Твоему везению. Собирайся, мы едем на кладбище.

Он не злится?

—  Кстати, хотела спросить…

—  Да?

—  А почему вечером, ночью? Почему не утром или днём?

—  Потому что в тёмное время суток отклик некроэнергии выше. Помимо времени суток влияет и фаза луны. В особых случаях некроманты ждут полнолуния или наоборот новолуния, но обычно это просто нецелесообразно. По большому счёту ставить защиту на захоронения можно и днём, и иногда я так и делаю.

—  Интересно…

—  Я жду тебя через два часа в холле, Карин.

Дан не злится?

Он слишком хорошо держит себя в руках. Видимо, он далеко не всегда считает нужным скрывать эмоции, я помню как он выплёвывал крепкие ругательства —  от души. Но сейчас тот случай, когда Дан предпочёл отстранённость и самоконтроль, причём не сразу, а после моих откровений.

Так