Он рассмеялся, обнял меня за плечи:

– Не расстраивайся, Жень, – наклонился и чмокнул меня в нос. – Все будет хорошо. Потому что иначе и быть не может, правда?

Вот так, под знаменем самой последней надежды, и начался наш тягостный и мучительный полет, окончившийся ничем.

До орбитального лифта мы с Элии добрались лишь поздно вечером. Почти стемнело, и только неяркая фиолетово-розовая полоса еще виднелась на горизонте. Равнодушно мигающая разноцветными огнями нитка лифта соединяла теплое сияние города внизу с холодным мерцанием звездного неба.

Мне не было страшно улетать, я стала бесчувственной, как дерево. Нет, не как мертвое, сухое бревно, а как живое дерево, которое умеет переживать все превратности погоды вокруг. Роняет листья осенью, мерзнет зимой… и терпеливо ждет весну с любовью в самой глубине застывшей сердцевины.

Да, я всю дорогу заталкивала все свои чувства как можно дальше, в самый глубокий угол души. Какая любовь? Сейчас она совершенно неуместна, Элии прав. Только иногда что-то вздрагивало внутри, когда я нечаянно встречалась с ним взглядом.

Ничего, скоро мне не придется вздрагивать даже нечаянно – на заднем сиденье машины валялся скафандр Элии. Сережка привезет из дома мой и станет спокойно – я не буду видеть глаз Элии, а он моих. Скафандры, слава богу, не умеют ни чувствовать, ни любить.

Разговаривать не хотелось. Элии молчал, погрузившись в задумчивость, а я, чтобы занять себя хоть чем-нибудь, уныло уставилась в полутемный угол кабины лифта. Минут через пять это занятие успело мне порядком надоесть, и тут я заметила свои наушники, торчавшие из неплотно прикрытого бардачка. Как раз то, что надо!

Я натянула их, оглянулась на Элии – он продолжал напряженно созерцать ребристую стену кабины лифта, не реагируя ни на что. Ладно, пусть себе размышляет, не буду мешать.

Внутри меня была тишина… но не глухая, а скорее, полная пространства и ожидания. Наверное, такая же стоит ночью в каком-нибудь публичном месте, вроде закрытого уличного туалета. Мне стало смешно, я тихо хихикнула. Надо же, какой идиотизм лезет в голову перед таким солидным и общественно значимым мероприятием вроде спасения Вселенной!

Кап – капля воды разбилась о кафельный пол… и отвратный скрежет смычка по струнам контрабаса. Кап – мягкий голос вдали многозначительно и нежно уговаривает кого-то на незнакомом языке. Кап – снова глуховатый звон разлетающейся вдребезги капли… Кап – всплакнул почти забытый кран в моей бывшей кухне… Где ты, Иван Сергеич? Кого кормишь настоящим узбекским пловом, синтезированным из водорослей, выращенных в орбитальных оранжереях? Кап-кап-кап – оплакивал за меня дождь на крыше мою ненужность и заброшенность… Кап… без-з-з… кап… на-а-а… кап… дю-у-у... кап…у-уга… кап-кап-кап…

К черту, пусть во мне играет ливень! И пусть провалятся все мои горести, сколько можно страдать! Вдруг и жить осталось всего ничего? Пусть льется вода, пусть смоет и унесет все, что терзает меня! Жить можно и без надежд! Кап… кап… кап-кап… кап-кап-кап… Грохот ливня заглушил все звуки, мне стало спокойно и легко, настолько, что еще немного, и я, казалось, потекла бы ручьем…

– Что ты делаешь, сумасшедшая?! – крик Элии взорвал мое душевное равновесие, разрушив его в один миг.

Вспышки света перед глазами сменялись мгновениями полной темноты, голова пульсировала в ритме сердца, казалось, она то раздувается, как шар, то сжимается до нормальных размеров. В просветах между погружениями во мрак мелькало разъяренное лицо Элии, который тряс у меня перед лицом наушниками:

– Где ты их взяла?

Я медленно приходила в себя, пытаясь понять, что с ним случилось? Сидела, слушала музыку, никого не трогала…

– Где ты их взяла? – Элии сунул наушники почти мне в нос.

– Да что с тобой? – я окончательно пришла в себя и разозлилась: чего этот беспардонный тип себе позволяет?

Элии тяжко вздохнул, оставил наушники в покое и схватил меня за руку, нащупывая пульс. Может, Серега прав, и даже человекообразный инопланетянин мало чем отличается от крылатого осьминога? Иначе как понять, отчего его вдруг так занесло? Орет тут, дергается… Разве что крыльями не хлопает и не кукарекает. Ничего не понимаю!

Наконец, решив, что с моим здоровьем все в порядке, Элии изо всей силы сжал мои пальцы.

– Прибью урода! – с ледяным спокойствием заявил он.

– Ты про кого? – я уже ничего не понимала, да еще и больно было ужасно. – И ты сейчас сломаешь мне руку!

– А! – в его голосе послышалась досада, он разжал пальцы. – Прости. Этот раскрашенный попугай…

– Элии! – взмолилась я. – Объясни мне, что случилось? Почему ты на меня накинулся? И кого ты собираешься бить?

Он смахнул пот со лба, поглядел исподлобья:

– Ты знаешь, что это такое?

– Наушники, – я пожала плечами. – Чтобы музыку слушать…

– Да? – с непонятным сарказмом осведомился Элии. – И что же ты слышала?

– Дождь…

Его лицо стало печальным.

– Женя, ты стала почти прозрачной, как вода. Еще немного, и растеклась бы лужей.

Я тупо уставилась на него. Бред какой-то! Элии тихо продолжил:

– Этот прибор, – он повертел наушники в руках, – способен изменять структуру тканей человеческого тела.

Полный бред! Такого не бывает! Это невозможно!

– Изобретение Лори, – Элии швырнул наушники на заднее сиденье, презрительно подведя итог: – Игрушка! Этот кретин ставил эксперименты на себе, превращался в разных животных, чаще всего в птиц. Но стать водой додумалась только ты.

Откуда же мне знать? Я собиралась только слушать музыку, и все! Мне совсем не хотелось растечься лужей по-настоящему!

– Я одного не понимаю, – Элии снова взял меня за руку, – откуда эта штука взялась в моей машине?

И тут я наконец испугалась. А вдруг вместо меня эти наушники надел бы Элии? Что с ним могло тогда случиться? И кто вместо него полетел бы к Рикате? И вообще, если даже Лори и превращался в кого-то там, в конечном итоге он все-таки остался человеком. Раз это его игрушка, то он знал, как с ней обращаться. Но другие? Тут у меня перехватило дыхание. Неужели Лори подсунул Элии наушники специально? Но зачем?

– И почему вы с Лори друг друга уродами зовете? – механически спросила я, продолжая судорожно размышлять.

– Дружеские шутки, – Элии улыбнулся криво и нехорошо. – Знаешь, что тебя спасло? Догонский амулет. Он так дико заверещал, что я подпрыгнул от неожиданности. Настолько задумался, что ты могла бы вполне утечь, никто бы и не заметил. Я бы точно.

И он рассмеялся с облегчением. Но мне было совсем не весело – такое начало нашего путешествия не предвещало ничего хорошего. Страшненькая история! Но как же Лори превращался обратно в человека?