– Значит, мы решаем, кто больше виноват? Ну что тут еще сказать? Я сдаюсь. По большей части виноват я. Мне жаль, что было столько жертв, но…

– Но?

– Как я уже говорил, они это заслужили. Смерть – плохо, но, не считая этого, все вышло хорошо. Да и смерть у большинства людей была первой, так что половина из них точно вернулась и получила право на счастливую жизнь.

– Иногда ты напоминаешь мне чудовище. Не говори таких вещей, никто не может заслуживать смерти. А еще ты забыл о комендантах? Они не дадут им уйти. Сам же говорил.

– Нет. Поэтому мы и едем в Усть-Гору. Там мы сможем спасти мир и прекратить весь этот кошмар.

– А как, не скажешь? – поинтересовался попугай, но его слов почти не было слышно из-за жуткого скрипа колес.

– Не скажу. Пора выходить. Где там этот твой музей?

Яромир встал и потянулся. Он посмотрел в окно, где виднелся красивый старинный город. Узкие улочки, маленькие каменные домики, причудливые узоры на стенах, пытающиеся копировать фиванский стиль и прославлять Дитя одновременно. Крамольный успел обрадоваться такому приятному глазу пейзажу, но вдруг заметил до боли знакомую улицу. На лице отступника появилась гримаса разочарования. Он развернулся и пошел к выходу, стараясь не подавать вида.

Путники вышли из трирельса и, пройдя через ядовитый туман, оказались на следующем вокзале. Здание было совершенно другим, не похожим на предыдущее. В отличие от богатого Врало в Кравинково не было возможности строить что-то с нуля. Лорд, уже успевший отдать огромные деньги на прокладывание рельсов и установку сложного механизма, способного менять топливо, осознал, что у него не хватает денег на строительство зала ожидания. Решение нашлось само собой, когда мануфактура по производству подушек, одеял, простыней и прочих изделий из ткани разорилась. В здании даже не пришлось ничего менять. Убрали столы, принесли больше лавочек и на этом закончили. Естественно, ни о какой вентиляции и безопасности речь не шла. Пассажирам приходилось сидеть в масках, а Лоту – вновь надевать на голову мешок.

Выйдя из вокзала и прошагав сотню метров, чтобы полностью обезопасить свои легкие, путешественники наконец сняли защиту. Рука Яромира была сильно исцарапана. В попытках вырваться попугай почти добрался до вен еретика.

– Вон тот дом! Белый, на холме, – крикнул Лот, запрыгивая на привычное место на плече своего друга-владельца.

– Вот… сом с ногами, – прошептал Яромир, глядя на музей, в который превратили одно из самых больших, а вместе с тем самых старых зданий. Настоящий дворец в сравнении с окружающими его трущобами. Похоже, что в последние десятилетия город переживал не лучшие времена, однако музей старались сохранить в том виде, в каком он был сразу после строительства. Мозаика над входной дверью, дорогие резные ставни, а также статуи в виде животных, сделанные из обычной стали, но покрытые чем-то, из-за чего казались золотыми. Было приложено немало усилий для сохранения и периодического восстановления красоты, но городская достопримечательность всегда в приоритете.

– Да. Я думал, этот особняк будет больше. Не те фиванские здания, что мы видели, но все же. – Пара направилась к дому. Помимо них, в музей шла еще целая толпа людей. Все хотели потратить несколько освободившихся часов.

– Дорогие посетители, экскурсия начнется через несколько минут! Просьба купить билеты в кассе. Все сувениры, а также полезные в путешествиях предметы можно будет приобрести в конце обхода, – сообщила очень пышная невысокая женщина с необычайно квадратным лицом, из-за которого она походила на мужчину. Она была одета в светло-серый кафтан, и вместе с необычной внешностью это делало ее похожей на коменданта. Яромиру стало некомфортно, но подавать вид было нельзя. Крамольный, боящийся комендантов, – это виновный крамольный, а то, что у любого еретика есть причины бояться вырывающих позвоночник, никого не волнует.

Путники подошли к кассе и взяли себе недорогие билеты. Даже слишком дешевые для музея, расположенного в таком красивом доме. Однако им это было только на руку.

– История данного дома начинается с двадцатого года после окончания смуты. Бедное Дитя еще не создало орден комендантов, но уже начало строить великую империю, а для этого нужно было получить сильных союзников. Именно в этот раз появился гер Кравински. Он торговал шкурами и имел несколько помощников. Сеть медленно, но верно развивалась. А когда император предложил сделку, то господин быстро понял, как получить максимальную выгоду. Видите эту картину? Это вольная интерпретация того, как выглядел рынок в самом начале строительства города. А вот тут портрет самого родоначальника. Обратите внимание на усы. Такие длинные и густые. Именно из-за них род и получил свою фамилию. «Крави» – это сокращение от самой простой формы, обозначающей густые длинные усы на лице зрелого мужчины-торговца. Кажется, там было что-то еще… Ох уж этот фиванский.

– Это еще значит, что он был женат и его первым ребенком была девочка, – шепотом подсказал ей Яромир.

– Именно. Это если мы забываем про контекст. Вы учили фиванский?

– Пытался, но это невозможно.

– Согласна. Хорошо, что Кравински решил использовать самую простую форму. Великий торговец выбрал место, которое идеально подошло бы для строительства города. На этих холмах никогда не было поселений людей, а также мест обитания хозяев и их гадких чудовищ. Оазис, свободный от ереси. Император поддержал идею и выделил из казны средства, на которые была построена эта комната. В будущем ее множество раз перестраивали, но вот как она выглядела изнутри. Как видите, никакого шика в то время еще не было, да и в самом доме было две комнаты, одна из которых не сохранилась до нашего времени. А теперь давайте пройдем в главную залу.

Группа зашла в большую просторную комнату, украшенную тонко и со вкусом. Никакого золота и огромных мраморных статуй. Мебели очень мало, но она весьма красивая и удобная. Лот с большим трудом сдержался, чтобы не перелететь на кресло и не поточить о него когти. Он успел расправить крылья, прежде чем осознал цену кресла. На одной из стен висели в ряд картины, на большей части которых были изображены женщины пожилого возраста, но также присутствовало несколько портретов семей.

– Патриарх Кравински погиб в возрасте шестидесяти четырех лет, упав с лошади во время своего похода в соседний город. Несмотря на пожилой возраст, он продолжал свое дело. За пять лет до своей погибели он расширил ассортимент. Младшие сыновья добывали шкуры, а старшая дочь делала из них разнообразные изделия. Много денег это не приносило, но то было начало. После смерти гера делом