Теперь нужно было срочно обезвредить миротворцев, пока они не пришли в сознание. Уже не прячась, но все же с некой осторожностью Полундра вернулся к двери и негромко позвал Сухомлина. Тот не заставил себя долго ждать — послышались шаги, и из-за двери показалось круглое лицо курсанта. Павлов жестом поманил его за собой, и они вернулись к телам миротворцев, валявшимся на палубе. При виде беспомощно лежащих часовых курсант бросил озорной взгляд на старлея и с восхищением улыбнулся, подняв большой палец. Офицер достал веревку и принялся связывать миротворцев. Эта процедура была им отработана до автоматизма — пальцы умело и сноровисто затягивали узлы на запястьях солдат. Те понемногу начали приходить в себя. Один из них, открыв глаза, уставился на Полундру и что-то пробормотал. Получив еще раз «по кумполу», он снова погрузился в нирвану. Закончив «работу», Полундра прищелкнул языком:

— А теперь, я думаю, отправим их к командиру.

Курсант оценивающе взглянул на крепких миротворцев, которые, очевидно, прилично весили, и осторожно поинтересовался:

— А мы их что, на себе потащим? Может, лучше растолкать — пусть сами идут?

Старлей отрицательно покачал головой:

— Не стоит, себе дороже выйдет. Оклемаются, еще орать начнут, а лишний шум нам ни к чему.

Курсант, тяжело вздохнув, взвалил на себя одного из солдат и потащил его в каюту, где уже «отдыхал» «господин полковник».

Втащив миротворцев в каюту, они положили их прямо на полу, рядом с Фогсом, который сидел, уткнувшись головой в колени. Теперь парусник был свободен. Но радоваться было еще рано, они ведь по-прежнему находились в порту.

— Будем обрезать тросы, — решил Павлов, — или у вас есть возражения, товарищ курсант?

У Сухомлина никаких возражений не имелось. Перегнувшись через борт, Полундра быстро, но, правда, не без усилий перерезал один из тросов, которым было пришвартовано судно к берегу. Та же участь постигла и остальные тросы, и вскоре парусник оказался на свободе. Павлов надеялся на сильный ветер, поднявшийся еще с вечера, и его прогноз оказался точным: подхватываемый волнами парусник, скрипя, сдвинулся с места. Болтаясь на волнах, он, словно бумажный кораблик, метался из стороны в сторону. Волны оказались настолько сильными, что судно несколько раз сильно накренило, окатив палубу, а заодно стоящего на ней курсанта, водой.

— Ничего, Сухомлин! Настоящий морской волк должен быть просолен насквозь, — рассмеялся Павлов, глядя на промокшего до нитки курсанта.

— Так точно, товарищ старший лейтенант! — ухмылялся «пострадавший».

Парусник тем временем медленно дрейфовал в открытое море, оставляя позади сомалийское побережье.

На базе миротворческих сил царила вовсе не свойственная ей суматоха. Несмотря на ночное время, в зданиях ярко горел свет. Слышался гул проезжающих автомобилей. Переполох был вызван неожиданным сообщением о совершенном где-то на окраине Могадишо теракте. Протестующие против всего боевики подорвали машину и устроили перестрелку. Проклиная воюющих между собой африканцев, миротворцы, которые всего пять минут назад спокойно спали, теперь, проверяя оружие и надевая бронежилеты, запрыгивали в грузовики с открытым верхом, уже поджидавшие их у ворот. Такие ночные выезды были довольно привычными для солдат, хотя и не вызывали особого удовольствия. Естественно, не все миротворцы покинули базу: на место теракта выехало всего две машины, увозя с собой около двадцати человек. Остальные провожали отъезжающих довольными взглядами — им повезло, они могут отправиться продолжать свой сон. Да, это не была учебная тревога, и некоторые из тех солдат, что покинули базу, могли и не вернуться обратно. Но, когда проводишь здесь несколько месяцев, постоянно рискуя жизнью, чувства притупляются…

В кабинете, находящемся в здании штаба, уткнувшись в какие-то бумаги и с сигаретой зубах, сидел майор Траубе, являвшийся заместителем полковника Фогса. Его совершенно не интересовала тревога, связанная с терактами, которые в городе происходили чуть ли не каждый день, — это были проблемы подчиненных. Однако офицер был явно чем-то взволнован. Он нервно втягивал сигаретный дым. Рука, выбросившая окурок прямо в распахнутое окно, машинально потянулась в карман рубашки, извлекая оттуда следующую сигарету. Плотно усевшись в кресле, майор бесцельно перекладывал бумаги, в изобилии валявшиеся у него на столе, из одной стопки в другую. Видимо, ему необходимо было сосредоточиться.

Стрелка часов перевалила за двенадцать, сообщая о том, что пора на боковую, но офицер совсем не чувствовал усталости, накопившейся за день. Ее как рукой сняло в тот самый момент, когда как гром среди ясного неба на него обрушилось сообщение о пропаже из порта парусника. Первым действием, которое Траубе собирался совершить в тот момент, было доложить о чрезвычайном происшествии вышестоящему командованию, то бишь полковнику. И вот тут его ждал еще больший сюрприз. На связь Фогс не выходил и вообще не появлялся на базе в течение суток. Никого не удивило предположение, что он находится на борту парусника. Теперь на ноги были подняты все.

Снова дымя сигаретой, майор расхаживал по кабинету, напоминая героя какого-то детектива. Да, собственно, и мысли у него были под стать этому образу. Теперь предстояло распутать довольно непростое дело. Траубе, не теряя времени, тут же назначил собрание офицерского состава.

В кабинете вскоре стало людно. Главным предметом столь позднего заседания являлась новость об исчезновении из городского порта «Адмирала Сенина», а вместе с ним полковника Фогса и нескольких солдат. Майор был несколько растерян, ведь пропажа командира перекладывала ответственность на его плечи как заместителя. К тому же он кое-что знал о причастности Фогса к похищению парусника. Естественно, Траубе не был посвящен во все детали этой истории, но чувствовал, что если командир окажется в руках русских, — скандала не избежать.

А ему совсем не хотелось, чтобы всплыла информация о причастности их командира к столь крупному скандалу международного масштаба. Тогда уж точно начнут шерстить всех, и на поверхность могут всплыть и его, майора, грешки, коих за годы службы в Сомали накопилось приличное количество. Командовать поисками судна теперь предстояло именно ему. Догнать беглецов, отыскать и, если понадобится, освободить полковника Фогса, было жизненно важно — от успешности теперешних действий зависело очень многое.

По тревоге были подняты все специалисты по слежению, но время работало не в пользу миротворцев. Парусник, похоже, уже далеко ушел от берега, а это означало, что в скором времени он мог покинуть территориальные воды Сомали, и тогда преследование его в нейтральных водах будет представлять собой сложную задачу. Майор приказал незамедлительно готовить машину. Армейский джип был готов через каких-то пять минут и поджидал у входа в штаб. Миротворец в спешке выбежал из здания, его сопровождали еще несколько солдат. Вся компания проворно запрыгнула в машину, и та, резко сорвавшись с места, помчалась в порт, выбрасывая из-под колес громадные клубы серой пыли.