– Ну ладно. Есть у меня газета, но мне не хочется, чтобы ты ее читала. Тем более когда ты плохо себя чувствуешь.

Карла проглотила комок и выпрямила спину:

– Рано или поздно мне все равно придется привыкнуть смотреть в лицо реальности. Я всегда считала неправильным, что здесь нас от всего ограждают.

Элла медлила.

– Я не верю, что все, что здесь пишут, правда, – осторожно предупредила она.

– Давай уж, показывай, – сказала Карла, сдерживаясь, чтобы не раскричаться.

Подруга достала из сумочки свернутую в маленький квадратик газету:

– Я действительно не могу представить себе, чтобы это было правдой.

Карла выхватила у нее газетные листы и развернула. На первой странице ничего. Но зато дальше, с другой стороны, маленькая заметочка, над которой жирным шрифтом было напечатано имя ее мужа:

Больше она не стала читать. Листы упали на пол.

– Не может быть! – прошептала она. – Он ненавидит Моцарта. Он никогда не играет Моцарта.

– В январе этого года он впервые открывал Моцартовскую неделю, – заметила Элла.

– Но он же ненавидит Моцарта, – слабым голосом выговорила Карла. – Не может он уехать на работу в Моцартеуме. А как же я? Как мне, сидя в Зальцбурге, искать Фелиситу, когда она где-то в Берлине? Она же в Берлине!

Элла подсела поближе, чтобы держать ее за руку:

– Разве он еще не говорил с тобой об этом? Даже не намекал?

– После того выступления на телевидении он ни разу не обменялся со мной ни словом.

– Но неужели Салли ничего не говорила? Или Фредерик-младший? Если ни один из них ничего тебе не сказал, то, значит, они тоже ничего не знают. Вот видишь, этого не может быть.

– Об этом написано в газете, – сказала Карла, и собственный голос показался ей вдруг чужим.

– Ну и что из того? В газетах много чего пишут, что оказывается неправдой. – Элла сжала ее руку. – Не волнуйся из-за этого. Если хочешь, я поговорю с Фредериком.

Карла помотала головой:

– Нет. – Она встала и смотрела на Эллу сверху. – Я позвоню ему. Сама с ним поговорю. Салли сказала мне, что эту неделю он будет дома.

Элла кивнула. Нерешительно, медленно, но все же кивнула:

– Позвони. Вам давно уж пора поговорить.

Она встала с кровати и обняла Карлу:

– Я скоро снова приеду. Не сомневайся. А до тех пор буду каждый вечер звонить.

– Как всегда, – сказала Карла без улыбки.

– Как всегда, – сказала Элла и тоже не улыбнулась.

«Как всегда», – подумала Карла, когда подруга ушла. Как будто она уже много лет сидит взаперти в этой клинике. А ведь еще и полугода не прошло. Ей было тут так хорошо, как давно уже не бывало. Она строила планы, лелеяла новые надежды, почувствовала себя отдохнувшей. Пока у нее не отобрали таблетки.

Ей не надо отвыкать от таблеток, она хочет снова спать по ночам, видеть сны, хочет, чтобы ее дни проходили без страхов и приступов паники. Не может она возвращаться домой без таблеток!

Карла решительно отворила дверь, прошла по коридору, спустилась на второй этаж, где находились кабинеты врачей и психотерапевтов. Она постучалась в дверь своего психотерапевта, прекрасно зная, что по пятницам у него не бывает сеансов, но он все равно дежурит на случай, если вдруг понадобится его помощь.

– Я не хочу возвращаться домой и хочу снова принимать таблетки. – Этими словами она открыла дебаты.

Терапевт посмотрел на нее удивленно:

– Ваш муж обсудил с нами вопрос о том, чтобы вы не позднее августа вернулись домой.

– Мой муж? – Она села на стул возле письменного стола, не дожидаясь его приглашения.

– Может быть, мы лучше обсудим все в соседней комнате?

Психотерапевт встал и отворил дверь в смежную комнату, где обыкновенно проходили их сеансы.

Комната выглядела как гостиная, с удобными креслами и неизбежной кушеткой, множеством комнатных растений и абстрактных картин, огромной полкой, уставленной специальной литературой, но отчасти и художественной, хотя Карла не представляла себе, чтобы кто-то когда-либо читал эти книги.

Они сели в кресла.

– Ваш муж с вами об этом не говорил?

Карла отрицательно покачала головой:

– Он не сказал мне ни слова с тех пор, как я сюда поступила. Ведь вы-то знаете.

– Мы давно уже о нем не говорили, – возразил психотерапевт.

– Что он вам сказал?

– Не мне лично. Я тоже узнал это только от доктора Бенгарца. Очевидно, он собирается переезжать и хочет забрать вас с собой.

Карла впилась пальцами в подлокотники и постаралась успокоить дыхание.

– Зальцбург, – произнесла она наконец. – А мне нужно назад в Берлин. Я хочу снова принимать таблетки.

– Так вы не согласны на переезд. – Он задумчиво кивнул. – Вы рассчитывали вернуться в свое привычное окружение. Как вы думаете, хорошо ли это будет для вас? Вернуться в привычное окружение?

Карла пожала плечами.

– С переездом ведь можно начать все по-новому. Ничто не напоминает тебе на каждом шагу о прежних тяжелых переживаниях, которые…

– Мне нужно в Берлин, – прервала его Карла.

Она уже еле сдерживалась, кусала губы и сидела, уставив неподвижный взгляд себе под ноги. Правой рукой расцарапывала запястье левой.

– Знаете что, я не откладывая, при первой же возможности позвоню вашему мужу и обо всем с ним поговорю. Как вам такое предложение?

– И о чем же вы с ним будете говорить? – Она сосредоточилась на правой ступне.

– О том, нельзя ли вас еще некоторое время подержать у нас.

– Я хочу, чтобы мне вернули мои таблетки.

Правая нога вышла из повиновения и начала покачиваться вверх и вниз.

– Почему бы нам не отложить все до выходных и…