— Корова не может перепрыгивать через луну, Фрида. Ваша корова должна подумать о своем месте в обществе. Если вы рассказываете сказку про Красную Шапочку, вы должны говорить о том, какой там лес, какая еда в ее корзинке.

Она жестами показывает путешествие Красной Шапочки по лесу.

— Как себя чувствовала Красная Шапочка, закончив путешествие? Задайте Эммануэль несколько вопросов открытого типа. Потом задайте несколько уточняющих вопросов. Вступайте в контакт с ее мыслительным процессом. Вы учите ее быть девочкой. Помните: все, что она узнает о том, что такое быть девочкой, она узнает от вас.

* * *

К концу января подготовка ко сну включает замену подгузников, надевание пижамы, бутылочку синей жидкости, чистку зубов. Когда кукла просыпается, мать должна прогнать ее кошмар и уложить спать в течение десяти минут, потом восьми, потом пяти.

Гарриет почти ни слова не сказала во время последнего разговора. Никакой мамочки Сью-Сью, но и никакой просто мамочки тоже. Она не смотрела на экран. Щечки у нее стали еще меньше, чем неделю назад.

Во время следующего звонка Фрида скажет Гарриет, что она ничего не забыла. Она проверяет себя каждый вечер. Какие перемены происходили и в какие месяцы. Когда цвет глаз Гарриет сменился с синевато-серого на серо-голубой, потом на карий. Когда волосы у нее потемнели и начали курчавиться. В четырнадцать месяцев она начала ходить. В пятнадцать месяцев научилась ходить задом наперед. Она начала говорить. Ее первым словом было «привет». В шестнадцать месяцев она начала танцевать. В семнадцать она взяла ложку в руку. Гарриет в воспоминаниях Фриды обретает реальные черты и смысл. Она становится человеком.

* * *

В день экзамена Фрида, Бет и мать-подросток ждут в коридоре, пока экзамен сдает Линда. Бет просит их собраться поплотнее.

— Я посвящаю этот день Лукреции, — говорит она.

— За Лу, — говорят они, и все соединяют руки внутри круга.

Очередь Фриды наступает после обеда. Матерям дают час. Фрида передает Эммануэль миз Руссо и садится в кресло-качалку. Миз Руссо возвращается с плачущей куклой. Миз Каури включает таймер. Эммануэль выгибает спину и ревет во всю силу легких. Это рев потерянной любви, семей, разлученных войной, плач по земле со всеми ее природными катастрофами. Она оплакивает неестественность своего тела, страдает от того, что никогда не вырастет.

Матерям дается один час. Лицо Фриды краснеет, как и лицо Эммануэль. Она тоже чувствует, как в ней копится отчаяние. Сюзанна теперь называет Гарриет «наша дочь». «Ты должна перестать относиться ко мне как к врагу», — сказала Сюзанна.

Фрида успокаивает Эммануэль, теперь кукла всего лишь хлюпает носом. Фрида заканчивает менять подгузник и надевает кукле пижаму. Когда Фрида рассказывает сказку перед сном, Эммануэль кидает свою бутылочку на пол. Фрида забывает подтереть синие капли на подбородке Эммануэль. Когда наступает время почистить Эммануэль зубы, кукла хватает щетку зубами и пять мучительных минут отказывается ее отпускать.

Фриде не удается заставить Эммануэль открыть рот. Она вспоминает день накануне Рождества. Лукреция бежит по снегу с замерзшей куклой. Инструкторы постоянно говорят им, что материнство — это марафон, а не спринт. Зачем же их тогда заставляют бегать на короткие дистанции?

Наконец зубы почищены, Фрида быстро рассказывает историю Гензеля и Гретель. Поет «Три слепые мышки», и «Падает Лондонский мост», и «Греби, греби, греби». Эммануэль не перестает хныкать.

Фрида бросает петь детские песенки, начинает «Нежно убивая меня». Низкие тона мелодии Роберты Флэк[16] в конце концов успокаивают куклу. Она укладывает Эммануэль в кроватку. Садится в кресло-качалку. Закрывает глаза и ждет, когда Эммануэль проснется.

10

В прошлом году день рождения Гарриет праздновался у Гаста и Сюзанны. Предполагалось, что все четные дни рождения будут праздноваться у Фриды. Она собиралась сделать Гарриет цветочную корону из розовой бумаги и ленты. Она собиралась устроить вечеринку, чтобы цветочные короны были у всех детей. Она размышляет о том, что сейчас узнает ее дочь о еде, о купании, о кошмарах. Когда Фрида смотрит на вмятину на руке своей куклы, она воображает, как прыгает с крыши школы, представляет улыбку на своем лице по мере приближения асфальта, но знает, что с ее удачливостью она упадет на кусты и ее будут считать еще более самовлюбленной, опасной для себя и других.

В феврале она не видела Гарриет уже три месяца. Ее телефонные привилегии приостановлены в наказание за то, что она не прошла испытание на любовь и заботу. После проваленного экзамена она сблизилась с Мерил и Бет. Они все потеряли телефонные привилегии. Она перестала думать о Мерил как о подростке. Старается не обращать внимания на собственническое отношение Бет к Мерил, к тому, что Бет постоянно прерывает собеседницу. Эта парочка стала неразлучной после того вечера, когда исключили Лукрецию, они умильны, как котята.

Готовность Бет говорить о своих проблемах представляется Фриде неприличной. Ее мать тоже бы так сказала. Только белая женщина, американка может быть такой неприлично откровенной. Любимая тема Бет — ее последняя попытка самоубийства.

«Я подошла к делу ответственно», — сказала она. Она копила таблетки, собиралась проглотить их и запить двумя бутылками водки. Первую попытку она сделала в тринадцать лет. Были и другие — в средней школе, в колледже. В последний раз она, перед тем как сделать это, завезла дочку к своему бывшему и поехала в больницу.

Мерил часто интересуется подробностями. Она хочет знать про других пациентов, правда ли, что они и в самом деле чокнутые или такие же полудурки-членовредители типа Бет, у которой куски мяса просто вырваны из предплечий, а ноги с бледными пересекающимися шрамами похожи на кору березовых деревьев зимой.

Мерил спросила Бет, как это у нее начиналось, чем она пользовалась, ножами или бритвами, как предотвращала инфекции. Каждый раз, когда она задает такие вопросы, Фрида переводит разговор на Оушн, иногда тычет Мерил локтем под ребра.

Они втроем толкутся у дверей компьютерной лаборатории в воскресенье, неторопливо проходят мимо очереди матерей, у которых остались телефонные привилегии, пытаются заглянуть в глаза, коснуться плечом, привлечь внимание охранников, или камер, или миз Гибсон. Подслушивать чужие разговоры — это просто болезнь какая-то. Они слышат детский плач.

— Это вроде того, что люди делают на дорогах.

— Заглядывают в чужие машины, — говорит Фрида.

— Да-да, я об этом.

Раздается звонок. Двадцать матерей гуськом выходят из лаборатории. Заходят следующие двадцать. Матери, только что попрощавшиеся со своими близкими, безмолвно плачут. Фриде нужно освоить этот способ. Никаких слез, никакого уродства, только сморщившееся лицо и опущенные плечи, приватное горе, исполненное достоинства. Матери